Чувство вины все росло, ошибок накапливалось все больше. Хинд отправился на луг сам. Возле бани он вдруг почувствовал, что подул свежий ветер, солнце спряталось за тучи и бег теней приостановился, Хинд повернул назад, зашел в камору, и оделся потеплее.
В это время из амбара вышел Яак и сладко, во весь рот зевнул, что там у него творилось внутри, было не понять, как не разобрать, что творится внутри у огня или у ветра.
«Ах, еще бы чуток поспал!» — недовольно подумал хозяин, однако вслух ничего не сказал, будто Яака и не было вовсе, и торопливо спустился по склону, где уже белели одиночные белозоры, пошел протоптанной под горой тропинкой к пасущемуся на отаве стаду. Вдали, за полем, виднелись стоящие на мыраском склоне постройки, ими и замыкался горизонт.
Конечно, это был мыраский скот, отъедавшийся на паленогорской отаве. Чей же еще, если остальные хутора были далеко за лесом.
За последней копной, почти на меже, и все-таки на паленогорской стороне, Хинд увидел мыраского Сиймона. Сосед сидел на склоне холма спиной к полю и наблюдал, как его стадо жировало на чужой отаве.
— Бог в помочь!
— Спасибо! — ответил Сиймон, лениво обернувшись к приближающемуся Хинду.
— Межа проходит там, у крушины,— указал рукой паленогорский хозяин.
— Верно, у крушины,— беспечно ответил Сиймон.
— Чего же ты пасешь свое стадо на моей отаве? — спросил Хинда сердито и требовательно.
— Тут, на солнцепеке, хорошо ноги греть, вот почему. У меня на хуторе такого местечка нету.
Ну что ты тут скажешь, хоть смейся, хоть плачь.
— Так ведь солнце за тучи зашло,— проворчал Хинд.
— Сейчас зашло, а скоро опять выйдет,— ответил Сиймон и бросил взгляд на Паленую Гору, будто поинтересовался, куда же это солнце запропастилось.
И что же он увидел?
Крышу паленогорской риги лизало рыжее, как лиса, пламя.
— Гляди, у тебя хутор горит!
Хинд бросился бежать как ужаленный, потом резко остановился и в отчаянье закричал:
— Помоги, помоги же мне!
— Теперь-то уж ничем не поможешь,— ответил Сиймон, подымаясь на ноги и продолжая смотреть на горящую ригу.— Кто же справится в такой ветер! Впору думать о том, как самому ноги унести!
— Что же ты не идешь? — кричал Хинд.
— Не стоит зря суетиться. Пока мы наверх заберемся, вся рига займется огнем. Что пропало, то пропало.
Мыраский хозяин направился к стаду и спокойно, не спеша погнал его на свой луг. Небо затянулось тучами, когда еще выглянет солнце.
Не отрывая глаз от горящего дома, Хинд помчался напрямик, запутался в овсах и прыгнул обратно на тропинку. Когда он, запыхавшийся, с бешено колотящимся сердцем, деревянными, будто окоченелыми пальцами, открыл калитку во двор, на крыши риги пробкой выскочил большой сноп соломы, и ве-меча огонь и искры, забросил его через крышу амбара в поле Алатаре.
Хинд распахнул дверь риги, его обдало дымом и жаром, он отскочил в сторону. Ворота мякинника он не смог открыть, те были заперты изнутри деревянным засовом. Там гудел
огонь.
Нее пропало, Сиймон прав.
Хинд подбежал к амбару. Дверь была открыта. Яак собирал на своей половине пожитки. Хинд заметил, как у него дрожал подбородок.
Хинд кинулся в соседний амбар и стал выбрасывать оттуда все, что попадало под руку. Ведь и амбар мог вспыхнуть от горящей соломы, которую метала рига. С большими сундуками одному было не справиться. К счастью, закрома были пусты.
Батрак и не думал ему помогать.
Своя рубашка ближе к телу.
Когда Хинд позвал его на помощь, батрак, не сказав ни слова, взял узелок с одеждой, перекинул через плечо шубу, сшитую в знак примирения, и направился в сторону лощины. И вскоре скрылся с глаз.
Вышли во двор алатареские. Ааду опирался на палку, выхваченную из кучи хвороста,— у него все еще болела нога,— стоял с угрюмым лицом, словно ригу только для того и подпалили, чтобы омрачить жизнь бедным людям, жившим внизу, причинить им зло; Май посматривала, не залетела ли какая искра на крышу их захудалой хибары.
Хинд звал на помощь, махал рукой, однако его работники побоялись оставить свои пожитки на произвол судьбы и подняться наверх.
Мооритс, увидев пожар, бросил стадо и одним махом взметнулся на гору, испуганно уставился на огонь. И на Отсаском хуторе заметили, что творится у соседей.
Под торопливо бегущими тучами через овсяное поле поспешно поднимался наверх седой человек.
— Где батрак? — первым делом спросил он.
— Собрал свои пожитки и спустился в лощину,— ответил Хинд.
— Мооритс, сбегай за ним, скажи, пусть идет амбар спасать!
Ветер рвал и метал, полностью захватив власть в свои руки.