С такими мыслями Даша добралась до квартиры. Привычная домашняя обстановка рассеяла грусть. Коля бросился в свой уголок, где на коврике стояли его автомобили, самолеты, лежали и сидели плюшевые зайки, мишки. Даша переоделась и принялась готовить обед.
В домашних хлопотах, как и на работе, забывались тревожные мысли, утихала душевная боль. Сегодня Даша почему-то часто смотрела в окно, откуда был виден синеющий вдали лес. Он манил к себе, будил воспоминания. Несколько раз подходила к зеркалу и внимательно присматривалась к своему лицу. Она еще молода. И тем печальнее было жить в одиночестве. Одни считают ее гордой и скрытной, другие - рассудочной, сухой… Хотя она и не придавала особого значения тому, что о ней думают и говорят, но интерес к ее личной жизни со стороны соседей и знакомых часто выводил ее из себя.
С наступлением весны Даша все чаще обращалась мыслями к Николаю. Встречались они редко и то мимоходом. На прошлой неделе она видела его на улице. Как всегда в этих случаях, Даша обрадовалась и немного растерялась. И на этот раз, вопреки своему желанию, она накинула на лицо маску равнодушия и отчужденности, прошла мимо, глядя перед собой, будто и не заметила его. Как хотелось, чтобы он остановил ее, заговорил. Николай торопился, лицо его было озабоченным, он не заметил ее. Каждая случайная встреча, кроме душевной боли, ничего не давала Даше.
Если бы он пришел к ней, сказал бы ласковое слово, она забыла бы все пережитое, все простила бы ему. Но он не приходил. А время идет день за днем, месяц за месяцем, она все чего-то ждет, на что-то надеется. Сколько времени Брусков преследует ее, пишет ей письма. Даша не очень отталкивает его, но и не особенно обнадеживает. Да, Брусков нравится ей. Можно было бы связать с ним свою судьбу. Но к Брускову не было того, что столько лет жило в душе к Николаю. Если бы она смогла полюбить Брускова, как любила Николая. Неужели она из тех, кто в жизни любит один раз?
. После обеда Даша водила Коленьку на прогулку в скверик. Мальчик играл с ребятами, а Даша, выбрав уединенную скамейку, сидела с книгою в руках. Она любила эти прогулки, они стали для нее привычкой.
Не успела Даша раскрыть книгу, как перед нею словно вырос из земли Брусков в светлом габардиновом пальто, в мягкой шляпе такого же цвета и новых желтых туфлях. Он всегда одевался изысканно.
- Добрый вечер, Дарья Алексеевна, - сказал он, приподняв шляпу.
Даша вздрогнула от неожиданности, чувствуя, как вспыхнули ее щеки. Ей показалось, что это голос Николая.
- Ой, напугали меня, Владимир Петрович, - с улыбкой ответила Даша.
- Я всегда пугаю вас.
- Ну что вы! Просто от неожиданности.
- Я шел мимо… Увидел вас… - будто оправдываясь, сказал Брусков. Он всегда случайно встречал ее! Случайно сталкивался с нею, когда она после службы торопилась в детский садик, случайно встречал ее возле дома, когда она шла с Колей на прогулку.
Брусков три раза был у нее на квартире, пока она не дала ему понять, что его визиты компрометируют ее, одинокую женщину. Его настойчивые преследования начали раздражать Дашу. Некоторые соседки по квартире считают Брускова ее любовником, другие судачат о близкой свадьбе.
Брусков попросил разрешения сесть рядом с нею, закурил папиросу, заговорил о весне. Даша молча слушала его, часто поглядывая в сторону, где шумно играли дети.
С Брусковым приятно было говорить, если разговор не касался интимных тем. Он был начитан, умел интересно рассказывать. Сегодня он начал с весны, со стихов, со своих чувств. Даша сразу насторожилась, как улитка, замкнулась в своем домике. В ее односложных ответах, в интонации голоса, в глазах засквозил холодок.
- Дарья Алексеевна, неужели вас не волнует весна? - спросил он, глядя ей в лицо.
Даша грустно улыбнулась, пожала плечами.
- Вы, наверное, не любите весну?
- Кто же не любит весну! Но не обязательно изливать при других свои восторги, - ответила она, перелистывая страницы книги.
- Мне весной всегда радостно и очень тоскливо. Особенно этой весной. В такие вечера я не могу усидеть дома. Кстати, сегодня в театре премьера. Почему бы нам не пойти?
- Благодарю, Владимир Петрович. Но вы знаете, что я не пойду.
Брусков вздохнул, бросил папиросу, достал из кармана портсигар и снова закурил.
- Вы много курите. Это вредно, - заметила Даша.
- Ах, все равно. - Он безнадежно махнул рукой. - Сто лет жить я не собираюсь.
- И все-таки здоровье беречь надо.
- Ради кого?
- Это вопрос несерьезный, тем более для вас, Владимир Петрович.
- Плохо вы меня знаете, Дарья Алексеевна. Брусков закинул ногу на ногу, откинулся на спинку скамейки.
- Разрешите мне быть откровенным. Заранее прошу прощения за чрезмерную назойливость. Я ведь знаю: нет ничего глупее, как быть назойливым. И все-таки не могу преодолеть своей слабости. Сколько времени я преследую вас, хожу за вами, как тень. Знаю, вам это неприятно и вы гоните меня прочь. Вот и сейчас вы слушаете меня и в душе смеетесь надо мной.
- Владимир Петрович, прошу вас, не надо об этом, - сказала Даша, взяв его руку выше локтя и умоляюще глядя ему в глаза. И вдруг сделала новое для себя открытие: у него красивые серые глаза, волевой раздвоенный подбородок.
- Понимаю, - подавленно говорил он, - мои слова оскорбляют вас. Но что мне прикажете, Дарья Алексеевна, делать, если я не могу жить без вас, если дни и ночи вы у меня перед глазами.
Даше хотелось провести ладонью по его щеке, потрепать за подбородок, сказать что-то ласковое. Но она нахмурила брови, кося глазами на соседок:
- Владимир Петрович, сколько раз я просила…
- Да, я сам понимаю, насколько стал смешным,- в раздумье проговорил он. - Знаю, что для вас неприятны эти разговоры. Но что я могу сделать с собою?
- Владимир Петрович…
- Вы запретили мне писать вам, теперь запрещаете говорить. Вы гоните меня от себя, как привязавшуюся к вам собаку. А собака - самый преданный друг человека.
- Господи, какое сравнение. Разве вы не видите, как я уважаю вас? Неужели нельзя быть просто другом?
Подбежал Коля. Вязаная шапочка у него сползла набок, чулок спустился на ботинок. Мальчик с разбегу ткнулся головой в колени матери, спрятал раскрасневшееся лицо в ее платье. Даша поправила ему шапочку, подтянула чулок. Он поднял голову, озорными глазами посмотрел на Брускова, потом на мать.
- Знаете, что Светка говорит? - спросил он.
- Что?
- Вы жених и невеста. - Коля указал рукой на мать и Брускова.
Густая краска стыда залила Дашино лицо. Покраснели даже мочки ушей.
- Она говорит глупости, а ты повторяешь, - сказала Даша, наклонив к нему голову, чтобы Брусков не видел ее смятения.
- А я Светке знаешь, что сказал? Дура ты, Светка! Дядя Володя инженер, он на заводе управляет всеми машинами.
- Девочку нехорошо называть дурой. - заметила Даша.
- Пусть она не обманывает. Мама, а что такое жених и невеста?
- Перестань, Коля! Ты стал непослушным мальчиком.
Он повернул лицо к Брускову и вдруг спросил:
- Дядя, у вас много денег?
- Коля, иди играть, - строго сказала Даша.
Но малыш сразу заметил в улыбке дяди Володи поддержку.
- Нам с мамой денег нужно во сколько! - он развел руками.
- Я кому сказала! - Даша нахмурилась.
- Для чего вам столько денег? - улыбаясь, спросил Брусков. Ему приятно было наблюдать за смущением Даши.
- Мы купим себе папу, - ответил Коля серьезным тоном.
Даша всплеснула руками. Никогда еще сын не ставил ее в такое глупое положение.
- Ты окончательно избаловался. Я не буду брать тебя на прогулки, - пригрозила она.