- Видишь, Коленька, в чем дело, - ласково заговорил Брусков. - За деньги вы папу не купите. Это невозможно.
- Нет, купим! Я знаю, где их продают. Пойдемте, я покажу. Они на окне стоят. Красивые! - сказал Коля.
- То манекены, а не папы.
Даша глазами просила его, чтобы он при мальчике не продолжал этот разговор.
- Куда же вы своего папу дели?
- А у нас его нет. Мы без папы.
- А тебе хочется иметь папу? Мальчик кивнул головой.
- Очень!
- Тогда проси маму. Только хорошо проси. Встанешь утром и проси: «Мама, я хочу папу!» Ложишься спать, тоже проси: «Хочу папу!» И у тебя будет свой папа.
- А где она возьмет его, если ин не продается?
- Это уже забота мамы. Будешь ее хорошо просить, она найдет тебе папу. Хорошего папу найдет!
- Мама, это правда? - у малыша разгорелись глаза.
- Дядя шутит. Не верь ему. Нам и без папы хорошо.
- Нет, плохо! У всех мальчиков и девочек есть папы, а у меня нет
Брусков поманил его к себе, мальчик доверчиво подошел к нему, бесцеремонно забрался на колени, запустил руку в карман его пальто и вытащил сверкающий портсигар.
- Мама не хочет, чтобы у вас был папа. Она не любит их. А с папой хорошо! Лучше, чем с мамой. Ты же мужчина, правда?
- Я - мальчик.
- Все равно и ты когда-то будешь мужчиной. С папой ты будешь ходить на прогулки за город, на реку удить рыбу, в лес собирать ягоды и грибы. С папой куда веселее, - дразнил Брусков воображение малыша.
Рассматривая портсигар, мальчик внимательно слушал Брускова. Даша посмотрела на часы и сказала:
- Нам пора домой.
- Я не хочу спать. Я папу хочу, - ответил сын, капризно надув губы.
- Не говори глупостей.
- Коля, ты хотел бы, чтобы я был твоим папой?- спросил Брусков.
Мальчик провел пальцами по его лицу, припал головой к его груди.
Даша встала, холодно посмотрела на Брускова.
- Владимир Петрович, это уж слишком… Коля, пойдем домой. - строго повторила она.
- Не пойду.
- Ну, тогда оставайся с дядей.
Кивнув Брускову, Даша пошла по аллее, чувствуя на себе взгляд Брускова. Коля спрыгнул с колен инженера и бросился ей вдогонку. Брусков, сидя на скамейке, провожал их грустными глазами, пока они не скрылись за поворотом аллеи.
Для него Даша была непонятной и загадочной женщиной. Не раз он пытался хоть что-нибудь узнать о ее прошлом, но на заводе никто не знал этого. Сама же она никогда не говорила о себе. Знал он одно и то понаслышке: Даша выходила замуж, и у нее в семье разыгралась какая-то тяжелая драма. С тех пор она с недоверием относится к мужчинам.
Но отступать Брусков не думал. Он глубоко был уверен, что рано или поздно добьется ее расположения. Не может ведь молодая женщина долго жить в одиночестве. Он чувствовал по ее глазам, по интонации голоса, что в ее душе происходит борьба. Главное - терпеливо ждать. Но терпения-то у него и не хватало. Вот и сегодня не заведи разговор на интимную тему, он сидел бы и сейчас рядом с Дашей, смотрел бы на нее, слышал бы ее голос.
После своей печальной любви к Маше Воловиковой Брусков никого не любил и считал себя убежденным холостяком. Он посмеивался над товарищами, которые женились, обзавелись семьей, считал их рабами семьи, холопами своих жен, людьми потерянными, лишенными свободы и самостоятельности. Личную свободу Брусков ценил превыше всего.
И вот на его пути встретилась Даша. Куда делись его взгляды на брак, на семью. Он считал для себя счастьем быть ее покорным рабом.
И все же он на что-то надеялся. Побеждает тот, кто умеет терпеливо ждать. Женщина, по его убеждению, не умеет долго противиться мужской настойчивости…
Даша уложила сына в постель, он быстро уснул. В задумчивости она долго сидела перед ним, всматриваясь в его лицо. «Неужели Николай не знает, что это его сын?» - думала она.
Даша вспомнила, как зимой она по вызову пришла на квартиру к больной пенсионерке Марье Тимофеевне. Выслушала ее, выписала лекарство.
- Ох, милая, горе одинокой на старости лет, - пожаловалась больная. - Иногда и свет белый не мил.
- У вас и родственников нет? - спросила Даша.
- Нету, милая, никого нету. Сыночки мои до войны не успели обзавестись семьей. Оба погибли на войне. А муж раньше богу душу отдал. Ни сыночков, ни внучков. Одна-одинешенька, - старушка расплакалась.
- Да, трудно, конечно. Может, вас устроить в дом престарелых? - спросила Даша, тронутая горем одинокой женщины.
- Что ты, милая! Не к тому я речь веду, - испугалась больная, вытирая глаза уголком простыни. - Свет не без добрых людей. А на кого же я соседа своего оставлю? Он тоже, светик, у меня один-одинешенек. Мы с ним и радость и горе делим пополам. Вот захворала, хлопочет он возле меня, чайку согреет, покушать сварит, комнату уберет. Славный малый и ласковый, как девушка. А вот, поди ж ты, не везет человеку. Я уж сколько говорила: женись, сыночек. Вот слегла, а вдруг помру. Как же он без меня тут будет? Мужики без женского присмотра - все равно, что малое дите без матери. Вы-то, наверное, знаете моего соседа. Инженером он у нас на заводе. Николай Емельянович Горбачев. Его на заводе все знают.
- Нет, не знаю такого. Я недавно приехала сюда на работу, - ответила она.
- Вчерась затеял полы мыть. Тряпкой орудует лучше другой бабы. И все с шуточками-прибауточками. Сел возле меня и ну рассказывать всякие смешные истории. Мне вроде бы и не полагается смеяться при болезни, а тут чуток живот не надорвала. Говорю ему, стыдно, сынок, старуху в грех вводить, а он отвечает; ты меня лечила малинкой и липовым цветом, а я тебя смехом лечить буду. Эх, счастливая будет девка, которая за него замуж пойдет, - заключила старушка.
- Чего же он не женится?
- Бог его ведает, чего он не женится, - вздохнула больная. - Все на заводе пропадает.
- Невеста-то у него на примете есть? - спросила Даша.
- Откуда мне старой знать, есть или нету? Любит какую-то, портрет ее у него на столе. Но только она за другого вышла. Эх, милая, хорошим людям в жизни всегда не везет. Не умеют они устраивать свое счастье, все за других хлопочут, - философски заключила больная.
- Откуда вы знаете, что он несчастлив, сосед ваш?
- Пришел как-то выпимши. Жаловался, что ему не везет в жизни. Когда студентом был, на стройке здесь работал. Ну и приглянулась ему его подручная. Даша или Маша, не помню. Он поехал в Москву учиться, а она тут вышла за какого-то инженера, - сказала Марья Тимофеевна.
У Даши вдруг зарумянилось лицо, а сердце будто кто-то зажал в кулак.
- Это он вам так рассказывал? - спросила Даша, стараясь придать голосу спокойствие.
- Веточка у него там еловая с пятью шишками. Он хранит ее, как зеницу ока. Память о зазнобушке. А она-то, бессовестная, забыла его, за другого вышла. Разве девки теперешние разбираются в людях! Для них кто пляшет хорошо да умеет речи красивые говорить, да одеваться нарядно - это для них человек.
Даша вздохнула, покусывая нижнюю губу. Больная своими рассказами о Николае растревожила ей душу.
- Ты, милая, рецептик оставь, вечером сосед придет, в аптеку сходит.
- Зачем его затруднять. Я сама принесу вам лекарство. Телефон есть?
- В комнате Николая Емельяновича.
- Разрешите позвонить в амбулаторию? Сестра принесет лекарство, а заодно и банки вам поставит,- сказала Даша.
- Иди, звони, милая. Дай бог тебе счастья. Замужем?
- Нет, - ответила Даша.
Со смешанным чувством радости и любопытства Даша вошла в комнату Николая. Ей бросились в глаза пять шишек на одной веточке, они висели на стене над письменным столом. Она вспомнила, как Николай, рискуя сорваться с дерева, достал эту веточку для нее. Но каким образом она снова очутилась у него' Неужели он был в ее доме, когда она, Даша, ушла зимой от мачехи? Лицо ее озарилось улыбкой. И вдруг радость ее померкла. На столе стояла миниатюра в черной овальной рамке. Что-то знакомое было в лице белокурой девушки, в ее счастливой улыбке. А ведь это Надежда Торопова! Кровь бросилась Даше в лицо. Она присела на стул, закрыла лицо руками…