- Это невозможно. Я хочу выяснить…
- Что выяснить? Кто из нас прав? Но я ни в чем не собираюсь обвинять вас. А если сегодня сказала что-нибудь лишнее, прошу прощения. Я и сама не знала, что говорила. Просто нервы…
Николай сделал к ней шаг. Даша вспомнила портрет Тороповой на его письменном столе. В душе пробудились старые обиды.
Мальчик внимательно рассматривал незнакомого ему человека.
- Даша, скажите, наконец, в чем дело?
- Если у вас сохранилось ко мне хоть немного чувства уважения, оставьте меня в покое. Я все сказала вам.
- Вы ничего не сказали.
- Вы пришли оправдываться? Вам стыдно за то, что вы тогда плохо обошлись со мной? Очень прошу вас… - Даша с мольбой в глазах посмотрела на него.
- Вы гоните меня? Неужели все то, что у нас было тогда, не дает мне права?…
- К чему вспоминать прошлое? Вам тут нечего делать,- уже окрепшим голосом заявила она.
- Это бессердечно. Вот и тогда вы поступили со мной так же. Мне страшно вспомнить то время… Вы не можете представить себе, что я пережил…
- Ах, оставьте! Если бы вы хотя бы час побыли на моем месте…
Голос Даши дрожал, вот-вот сорвется на рыдание. И странно, у нее теперь не было к нему той обиды, что жила в сердце столько лет. Если бы он сейчас, вместо того, чтобы оправдываться, сказал ей: «Даша, забудем все старое. Я по-прежнему люблю тебя», - она все простила бы ему, все забыла. Но он не скажет этого… Он пришел к ней оправдываться… Ему хочется быть чистеньким во что бы то ни стало.
- Даша, вспомните, как я любил вас…
У нее вдруг дрогнули губы, глаза заволоклись слезами, и она видела его, как сквозь запотевшие стекла очков. Еще минута, другая, и она не в силах будет сдержать своих чувств.
Взгляд Николая остановился на мальчике, который стоял все так же, обхватив колени матери, как бы боясь отдать ее чужому дяде. Чем пристальнее Николай всматривался в мальчика, тем больше преображалось его лицо: на нем напряжение сменялось удивлением, радостью, счастливой догадкой. Он бросился к мальчику, схватил его на руки. Ребенок испугался, заплакал, начал вырываться. Даша почти выхватила сына из рук Николая.
- Что вы делаете? Вы испугали его!
- Это наш сын?!
- Откуда вы взяли? Стыдились бы говорить. Не смейте прикасаться к нему. Уйдите, - ответила она, прижав к себе сына, будто у нее собирались отобрать его.
- Теперь я начинаю кое-что понимать… Даша, скажи, мой сын?
- Нет!
Николай снова сделал к ней шаг.
- Даша!
Ребенок опять заплакал.
- Уйдите, - сказала Даша.
Николай опустился перед нею на колени.
- Даша!…
- Встаньте! - строго сказала она.
Снова стук в дверь. Теперь Даша не сомневалась, что на этот раз пришла соседка, и не знала - радоваться или досадовать.
- Встаньте! - тихо повторила она.
- Не встану.
Даша покосилась на дверь.
- Войдите!
И каково было ее удивление и на этот раз, когда в комнату вошел Брусков с огромным букетом цветов. Увидев Николая, все еще стоявшего перед Дашей на коленях, он попятился к двери.
- Простите…
Николай поднялся с пола, растерянный, сконфуженный, бросил на Брускова неприязненный взгляд.
«Так вот почему она гонит меня!» - мелькнула догадка, и его охватило чувство тоски и отчаяния.
- Я, Дарья Алексеевна, пришел поздравить вас с днем рождения. Извините. - Брусков взялся за дверную ручку.
Даша так растерялась, что не знала, как себя вести, что говорить. Все было похоже на сон. Она знала, что Николай и Брусков - друзья еще по институту, вместе работают над каким-то проектом. Из-за нее они могут рассориться, возненавидеть друг друга. В испуге она смотрела то на одного, то на другого.
Мальчик обрадовался Брускову, подбежал к нему, протянул к нему ручонки.
- Дядя Володя!
Брусков нагнулся и взял его на руки. Малыш обхватил его шею, припал головой к щеке, кося глаза на чужого человека. Николай подумал, что его товарищ здесь не случайный гость, если к нему успел привязаться сьн Даши. Он хмуро посмотрел на Брускова, потом на Дашу. Она все так же растерянно стояла у стола.
- Так, - мрачно проговорил он. - Ну что же, счастливо оставаться. - Повернулся и вышел из комнаты.
- Вы простите меня, Дарья Алексеевна, что нагрянул не вовремя, - сказал Брусков. Лицо его было озадачено и печально.
- Что вы заладили, простите, простите. Вот и хорошо, что нагрянули. - Даша улыбнулась ему сквозь слезы. В ее улыбке было что-то горькое и непонятное.
Брусков опустил на пол мальчика.
- Как-то все получается странно… Да, очень странно и непонятно. Спокойной вам ночи, Дарья Алексеевна. - Он холодно посмотрел на Дашу, поклонился и направился к двери.
Даша, покусывая губы, молча смотрела на него. Мальчик бросился вдогонку Брускову, поймал его за руку.
- Дядя Володя, вы уже уходите? Не уходите. Я хочу сказку.
Брусков остановился, провел рукой по мягким волосам мальчика.
- Милый мой малышок! Сказок я не знаю.
И Брусков скрылся за дверью. Даша долго прислушивалась к его шагам по лестнице, потом на тротуаре. С минуту она стояла посреди комнаты, думая о том, как слепы мужчины, одержимые страстью. Никто из них не потрудился заглянуть ей в душу. Горло сдавили рыдания, в глазах потемнело. Даша вяло опустилась на стул.
- Мама, ты опять плачешь?
- Нет, мой мальчик, я не плачу. Я так просто.- Она вытерла пальцами слезы, попыталась улыбнуться.
- Это все дядя чужой.
- Не смей так о нем…
Даша положила на стол голову и заплакала. «Теперь все кончено, - думала она. - Зачем же я столько ждала? Прав Брусков: все получается странно и непонятно…»
ГДЕ ЖЕ ЛОГИКА?
Заложив руки в карманы, Николай возбужденно ходил по комнате, стараясь осмыслить все то, что час назад произошло в комнате Даши. Что же произошло? Когда он вошел к ней, она растерялась, даже испугалась. В ее глазах он прочел суровое: «Зачем ты пришел ко мне?!» Но вместе с тем она будто обрадовалась. С ее лица наконец спала маска непроницаемости. Растерянность сменилась неприязнью, потом сомнением и колебанием, словно она намеревалась сказать ему что-то значительное, но не решалась. Когда он обратил внимание на ее сына, взял его на руки, с Дашей произошло что-то непонятное. Глаза ее вспыхнули ненавистью, и вся она преобразилась. Когда-то Даша была доверчивой и ласковой, он никогда не замечал в ней резкости, упрямой настойчивости. Ну, пусть не любит, можно ведь объясниться более спокойно.
Теперь Николаю казалось, что разгадку непонятного поведения Даши надо искать в ее ребенке. «Неужели это мой сын? - думал Николай. - Почему же все эти годы она скрывала все от меня? Не было ли ее замужество ширмой? А может быть, она и замуж вышла ради ребенка? Возможно, она и ненавидит меня за то, что я причинил ей столько страданий?»
Перед глазами стояло испуганное лицо мальчика. Принесла же нелегкая этого Брускова! Николай пришел к Даше, полный решимости выяснить все, что волновало, мучило его столько лет. Догадка, что он искалечил жизнь девушке, приходила и раньше. Но почему же Даша об этом не хочет сказать прямо?
Сколько ни думал Николай, прийти к чему-нибудь определенному не мог. Даша по-прежнему оставалась для него загадкой.
Он пытался разобраться в своих чувствах к Даше. Да, он любил ее. Но она предпочла другого. Для него это было тяжелым ударом. Николаю тогда казалось, что с потерей Даши он потерял способность радоваться, весь мир будто померк перед его глазами. В душе долго жила застарелая боль. Потом встретилась другая девушка, которая отвлекла его мысли от навсегда потерянной им Даши, встряхнула его. Он полюбил Надю, и образ Даши постепенно сгладился в памяти. Надя полюбила его товарища. Снова повторился замкнутый круг горечи и обиды, напрасных надежд и унылых раздумий. А время шло. В работе без остатка сгорали дни, на сердце зарубцовывались раны.