Таким образом, в XIX — начале XX в. выявлены основные очаги бытования былин, изданы их собрания, составившие классический фонд русского эпического творчества. Почти все собиратели, работавшие даже в селениях с богатым былинным репертуаром, говорили об угасании эпоса, предрекали его забвение через несколько десятилетий. Советские фольклористы поставили задачу снова обследовать места, где прежде велась запись былин. Повторные обследования должны были или подтвердить прогнозы предшественников, или, если они не оправдались, определить степень сохранности и характер изменения былин в устном бытовании.
«По следам Рыбникова и Гильфердинга» — так называлась экспедиция под руководством братьев Бориса Матвеевича (1889—1930) и Юрия Матвеевича (1889—1941) Соколовых, проведенная в летние месяцы 1926—1928 гг. в районах, прилегающих к Онежскому озеру. Материалы этой экспедиции опубликованы в сборнике «Онежские былины» (М., 1948).
По следам других прежних экспедиций велась собирательская работа под руководством Анны Михайловны Астаховой (1886—1971). С 1926 по 1935 г. обследованием были охвачены Поморье, Пинега, Мезень, Печора и другие районы. Материалы этих экспедиций изданы в сборниках «Былины Севера» (М.; Л., 1939—1951. — Т. 1—2). Записи 40—50-х годов, осуществленные А. М. Астаховой и другими ленинградскими фольклористами, дали еще один сборник — «Былины Печоры и Зимнего берега» (М.; Л., 1961).
Дореволюционные фольклористы ошиблись в определении сроков угасания эпического творчества, но в целом они были правы. В 20—50-е годы происходило постепенное сужение, в ряде местностей — полное исчезновение былинного репертуара. Сказителей становилось все меньше, многие былины записывались в отрывках, с искажениями. В настоящее время можно считать, что былины окончательно ушли из устного бытования.
К 80-м годам нашего века насчитывалось около трех тысяч записей былин (примерно 80 сюжетов); более двух тысяч напечатаны, остальные хранятся в архивах Москвы, Ленинграда и других городов.
Со времени первых печатных изданий былин не возникало сомнений в том, что это очень древние произведения. Но появлялись вопросы: когда, где, кто их создавал? Ясно было, что эпические герои и события, как они изображены, невозможны в действительности. Стремление понять и объяснить былины породило обширную литературу, входящую в науку о народном творчестве — фольклористику, которая плодотворно развивается уже полтора столетия.
Первые наиболее значительные исследования русского эпоса принадлежат Федору Ивановичу Буслаеву (1818—1897). Ученого интересовали прежде всего первичные истоки былинных образов. Сопоставляя былины с эпосом славянских и других европейских народов, Буслаев находил, что некоторые богатыри сохраняют черты древнейших мифологических героев. В процессе образования народностей каждая из них наследовала исконную мифологию индоевропейского пранарода и развивала ее применительно к своим географическим и хозяйственным условиям.
Последователь Ф. И. Буслаева Орест Федорович Миллер (1833—1889) показал, что русский эпос, опираясь на мифологические образы, формировался в течение ряда столетий (X—XVI вв.) и сложился как единое целое — по системе персонажей, по своему художественному миру.
Александр Николаевич Веселовский (1838—1906) исследовал связи эпоса с первобытной синкретической (то есть не расчлененной на формы и виды) обрядовой поэзией. Из трудов Веселовского и его последователей вытекало также, что в эпосе множества народов есть сходные сюжеты: о змееборстве, о борьбе героя с чудовищами, о поединке отца с неузнанным сыном, о встрече царя (короля) с пахарем и другие. Сходство в эпических сюжетах у разных народов обусловлено одинаковыми стадиями развития, через которые проходит каждый народ, а также их торговыми, политическими и другими контактами.
Связи былин с конкретной историей Древней Руси изучали Леонид Николаевич Майков (1839—1900), Всеволод Федорович Миллер (1848—1913), А. В. Марков и другие дореволюционные исследователи. Именно этим связям уделяется преимущественное внимание в комментариях в конце нашей книги.