В былинном эпосе мы имеем дело со специфическими именно для него типовыми событиями, типами героев, их отношениями, общественными, семейными и личными связями, нормами поведения, природной средой, набором предметов быта, вооружения, культурным фоном, пространственно-временны́м континуумом. Можно сказать, что эпическое творчество создало свой эпический мир: перед нами — сложная художественная конструкция, которая возникла на почве исторической действительности, но не может быть выведена из эмпирической реальности, ее социальной, бытовой, событийной конкретики. «Эпический мир» принадлежит народному поэтическому вымыслу, и ему органически присуще единство реального, исторического и фантастического, обыденного и необычайного, возможного и невероятного: все, что происходит в былинах, трактуется как в равной степени достоверное, происходившее когда-то на самом деле, исторически действительное. Былины создавались как правдивые повествования о прошлом, и именно так они воспринимались в народной среде, столетиями хранившей эпос.
Убеждение в правдивости былин, в реальности «эпического мира» не просто составляло основу восприятия эпоса народом, но являлось той эстетической доминантой, которая определяла сущность былин как художественного феномена. Читая былины, нам не нужно искать за ними какую-то иную реальность, соответствующую нашим знаниям древней истории Руси и нашим современным представлениям о том, что есть действительное. Попытки ученых подставить на место былинных ситуаций, конфликтов, персонажей, вещей, окрашенных яркой фантастикой, ситуации и конфликты, зафиксированные летописью, точно датируемые, найти для богатырей реальных прототипов между деятелями русской и зарубежной истории практически обречены на неудачу и теоретически несостоятельны: принципы летописного, археологического, этнографически точного воспроизведения жизни былине не свойственны. Равным образом нет никаких оснований рассматривать известные нам былины как произведения, явившиеся результатом эволюции исторических песен, якобы первоначально с точностью изображавших конкретные события истории. На самом деле исторические песни — особый жанр, появившийся в русском фольклоре много позже былин и знаменовавший новый этап фольклорного историзма.[27]
Фантастика и вымысел — исконные и органические качества героического эпоса; фантастическое и реальное в нем — взаимопроникающие начала, одно невозможно отделить от другого, а в сознании певцов и вообще эпической среды никакого разделения здесь вовсе не существует. Такое взаимопроникновение придает былинам неповторимую семантическую и поэтическую окраску. Характерны в этом смысле пространственные описания, пейзажные картины, былинная география. Основная арена описываемых событий — Русская земля. Образ ее складывается из упоминаний широких полей, рек — Днепра, Дуная, Волги, Волхова, городов — Киева, Чернигова, Ростова, Мурома, Рязани, Галича... Упоминания княжеских теремов, крепостной стены в Киеве, улиц, церквей, мостов через Волхов, кораблей, плывущих из Ильмень-озера в море Веряйское (то есть Балтийское), — все они создают вместе картину Руси X—XIV веков. Но в эту реальность естественно и подчас незаметно вливаются мотивы и подробности, разрушающие видимость эмпирической достоверности и исторической точности. Во-первых, на «историческую» картину накладываются реалии, подсказываемые поздним опытом севернорусских певцов и характерные для Севера: поля, покрытые валунами, суровые скалистые берега северных морей, морские и речные каменные мели, лесные чащи северного типа. Во-вторых, вплетаются подробности, идущие из мифологического и сказочного мира: фантастический Буян-остров, зловещая река Смородина, отделяющая мир человеческий от мира «иного» и играющая таинственную роль в судьбах персонажей; неведомо где стоящие Леванидов крест, Алатырь-камень; горы на пути к Киеву, сходящиеся и расходящиеся перед героем. И реальные города — Киев, Галич, Новгород — не остаются свободными от фантастических или просто вымышленных подробностей (например, небывалые терема, в одну ночь поставленные Соловьем Будимировичем в Киеве, необыкновенно роскошный городской быт Галича в былине о Дюке и др.). В-третьих, наконец, эпос делает исторические пространства Киевской Руси ареной таких событий, которые в реальной истории не могли происходить: поединки богатырей с чудовищами, со змеями; волшебные, колдовские превращения; странствия героев в подземный мир, встречи их с фантастическими существами и др.
27
См. об этом: