И тут возговорят силныя могучия богатыри. Илья Муромец — таково слово: «Свет государ, князь Владимер киевскои! Я, государь, еду в землю Турескую, возму дани выходы за тритцат три года». Михаило Поток Иваныч |15| говорит таково слово: «Свет государь! Я еду в землю4 Задонскую, возму дани и выходы за 33 года». Алеша Попович возговорит таково слово: «Я, государь, еду в землю Алевидскую, возму дани выходы за 33 года».
И те речи великому князю полюбилис, и стал князь Владимер за те |20| речи подносить5 чару зелена вина, и запивают меды слаткими. [С] великим князем Владимером прощаютца, да меж себя называютца братиями названными. И садятца на свои добрыя кони, ис Киева вон поехали. И как будут за пят верст, и меж себя прощаютца, а сами возговорят таково слово: «Братцы де милыя, хто из вас наперет в Киев град6 приедет, |25| а ково не будет, а после нам тово сыскиват». И, простясь, все и поехали в разныя дороги, всяк своим путем.
Илья Муромец поехал на реку Смородину, на мосты калиновыя, на Соловья разбоиника; усе ти дороги залегила равно тритцать лет: никакои человек, ни конеи, ни пешеи, не прохаживал. Алеша Попович поехал дорогои |30| старорюскою.
А Михаило Поток Иваныч поехал дорогои светорускою, возле моря синева, и увидел — на море плавает лебед белая. И тут Михаило Поток Иваныч винимает из нолучи свои крепкои [лук], ис колчана калену стрелу, и хощет убить лебедъ белую. Она ему прогласила человеческим голосом, |35| рече она: «Государь Михаило Поток Иваныч, не стреляи меня, лебеть белую; я де по морю плаваю лебедью, а пре[д] тобою стану девицею красною». И Михаило Поток Иваныч не успел положить в налуч свои крепкои лук,7 а в колчан колену стрелу, ажно пред ним стала девицею и зело лицем красна. И Михаиле она полюбилас, и берет ее за белы руки, целует |40| во уста сахарныя, и сажает на своего добраго коня богатырскаго, и поехали в землю Задонскую, стал взял дани выходы.
Поехал в Киев град, приехал на свои богатырскои двор ко кънязю Владимеру. А сам бьет челом великому князю Владимеру о сыру землю, говорит таково слово: «Свет государь, князь Владимер киевскои, привел |45| я дани выходы за трицать за три года». Князь Владимер возговорит таково слово: «Тебе у меня, Михаило Поток Иваныч, золота казна не запечатана, добрыя кони не поведаны». Поднес ему чару зелена вина, вино запивают слатким медом.
Михаило бьет челом великому князю о сыру [землю], а сам говорит |50| таково слово: «Свет государь, князь Владимер киевскои! Ехал я возле моря синева, ажно по морю плавает лебеть белая; и я вынел из налуча свои крепкои лук и ис колчана колену стрелу, и хотел убить лебеть белую. Ана мне прогласила человеческим голосом: «Михаило де Поток Иваныч, не стреляи меня, лебеть белую; я де по морю плаваю лебедью, а пре[д] тобою |55| стану девицею красною». И я не успел в налуч свои крепкои лук положить, в колчан калену стрелу, и она предо мною стала девицею, лицем зело красна. Мне она зело полюбилас, и я ее привес с собою в Киев град на свои богатырскои двор». Княз Владимер возгов[о]рит таково слово...8 Михаило Поток Иваныч ответ держит: «Государ княз Владимерь Всеслаевич, |60| сам я с нею венчался, и крестил я ее, и дал еи имя Авдотья Лиховидовна, а венчал нас владыко черниговскои». И стал с нею Михаило любезно жить. Живет он с нею равно три года. А товарищи ево еще в Киев град не бывали.9
И поехал Михаило в чисто поле, и ездит равно на два месеца. А без него приехал купчина Золотои Орды в Киев...
43
[ИВАН ГОДИНОВИЧ]
«...за Вахромия Вахромиевичя. И ты как себе начаешся волею даст и неволею возми, силою возми батырскою, а грозою княжецкою великого князя Владимера».
Как будет Иван Годиновичь под городом Черниговым, у ворот приворотников |5| не съпрашивал, а у двереи придверников, но ударил он1 в вората стеколчятые1 вострым копьем своим, воротечка скочили серед двора и раскололися, и вереи пошаталися, тынинки все повалилися. Как будет Иван Годиновичь среди двора гостиново, выходил Дмитреи гость, богат купец, на свое на крылечко на красное, сам зговорит таково слово: «Гои еси, Иван |10| Годиновичь, что ты ко мне на двор нечесно взъехал и говоришь со мною безопсылошно?» Проговорит Иван Годиновичь: «Гои еси ты, Дмитреи гость, богатои купец, для тово яз на двор к тебе нечестно еду, даи ты за меня чядо свое милое красну Настасью Дмитриевну с любовию великою. Волею дашь и неволею возму, силою батырскою, а грозою княженецкою». |15| Зговорит Дмитреи гость, богатои купец, молоду Ивану Годиновичю: «Как мне с тобою будет ладити? У меня уже дочи просватана за море за синее во славную землю во Лабскую за царища поганово за Вахромия Вахромиявичя. И ты как себе начяешся ли уехати ко столному граду ко Киеву, к великому князю в ясны очи?» Неунимчиво сердце багатырское молода |20| Ивана Годиновичя. Не меды сытить, не пива варить, походило во гридне столованье почесътное, садились за столы за дубовы, за ествы сахарные и за питья медвяные. Имал Настасью за белы руки, за ея за перстни злаченыя, бьет челом Иван Годиновичь Дмитрею гостю, богату купцу, на хлебе да на соли. Сам пошел вон из гридни столовые и скоро садился на конь |25| с добрыми молодцы с удалыми.