|70| И тут Илъя Муромец привязывает Соловья разбоиника к своему стремену булатному. И как будут пот селами Кутозовами, зов[и]дели Соловьевы 12 сыновь и говорят: «Вон наш батюшка едет, а вь тороках везет добрава малатца у стремени привязоно». И болше[и] сын говорит: «То едет Илъя Муромец, а в тороках ведет нашево батюшку». И тут дети пометалися |75| в кладовую горницу в золоту козну, и девают на себе ружье богатырския, и хотят с Ылею Муромцем повоеват. И Соловеи говорит: «Государи мои детушки, не дражните вы добраго молотца, зовите вы ево к себе хлеба кушет и сожаитя ево за сталы дубовы и за ествы сахорныя».
А Илъя Муромец поворотил своим добрым конем ко граду Кееву, ко |80| князю Владимеру. И как будет под градом Кеевом, и скачет чрезь стену белу каменую, прямо едет во дворец, не докладоваючи и шапки не снимаючи. И у дворца поставил своего коня богатырскаго и Соловъя разбоиника привязана, и сам пошел во дворец, княженецкия полаты.
И вошел молитца чудотворным образам, а князю Владимеру нискои поклон, |85| а после поклонился на все четыре стороны. И князь Владимерь кеевско[и] спрашивает: «Как тебе, добро[и] молодец, именем зовут и как величают по [о]течеству, ис которого города и давн[о] л из города?» Ответ держит доброи молодец: «Зовут, государь, меня Илюшкою, а по [о]течеству Иванов сынь, уроженец города Мурома, а из Мурома воскресную заутреню». |90| И князь Владимерь усмехаетца: «Что ты, Илъя, вреш и не свое говориш! Не твоиския у меня гонцы — гоняют ровно два месеца, а скоро наскоро — в один месец ис Кеева в Муром».
Илъя Муромец гов[о]р[и]т: «Да еще, государь мои, две на меня притчины были и беды великия на дороги. Изволитя выслушат, и скажу вашему |95| величеству. Отслушал я в Муроме заутреню воскресную, а дорогую завет я положил на себя, чтоп и[з] ножен сабли не вынимат и на крепко[и] лук калены стрелы не накладыват.
И приехал я под градь Себежь сибирскои, и тут стояли три царевича, а со всяким царевичам силы по сту и по тысещи воискои, и хоте тот град |100| по руку свою взят, а самаго царя сибирскаго полонит. И тут я силу всю порубил, а трех царевиче[в] вь полон взял и подарил сибирскаму царю Веспасиону.
А другая притчина: как буду я на мосту колиновом, на реке Смородине, напустил на меня Соловеи разбоиник и засвистал он своим разбоиническим |105| посвистом. И подо мною кон спотыкнулся от того посвисту, и я прострелил Соловья в правои глас, и привесь ево с сабою для подлинаго известия. И ныне он у вашева величества у дворца обретаеца».
К князь Владимерь выгленул из акошечка, увидел Соловья разбоиника, весма стал весел и велел ему засвистат своим разбоиническим посвистам. |110| И Соловеи разбоиник ответ держит: «Не твои, сударь, я слуга и холоп, и не слушаю тебя, а слушаю я сваего государя, силнаго богатыря Илью Муромца». Илъя Муромец велел зосвистат. И засвистал Соловеи разбоиник. И тут у господь и у богатыреи креслы подломилися, а у князя Владимера стула подламилася, и сам поволилси.
|115| И тут стал весма радостен, и возговорит таково слово: «Тебе у меня, Илъя Муромец, золота козна не заперта, бери сколко изволиш; и конюшни не заперты, и веди, в каторою хочиш, и лошедеи бери колко изволиш, и поежаи куды изволиш; и погреба тебе не заперты».
И да ради такои великои радости, что прочистил дорогу великаю, князь |120| Владимерь кеевскои укозал учинит великои банкет, и подарил Илью Муромца великими дорами, и весма благодарил ево. И веселились немалое время.
А повеселились, захотел Илъя Муромец сын Ивановичь погуляти, по чистому полю разежати, и отпросился у князя Владимера. И князь Владимерь |125| кеевскои подарил ему слугу вернова, богатыря именем Торопа, и отпустил ево с честию и велел [с] собою взят 100 червоных денех и всяких доспех богатырских. И слуга ево вернои Тороп оседлал конеи богатырских, а под Ылъею Муромцем седлает седелечко черкаское, поджъи бухарския, у седла подпруги шелковыя, пряжечки серебреныя, спенечки у пряжечках |130| и у стременах булатныя. А сам приговаревает: «Шелку не рватца, а булату не ломатца, а чистому серебру не ржавиет».
И поехал и[з] славного города Кеева, перескакивает чрез стену белу камену. И подымаетца ево доброи конь, аки дым столбом. И поехал далече в чистое поле за горы высокия, за лесы за темныя. Скакали пониже облака |135| ходячего, повыше лесу [с]тоячева, горы и долы промеж ног пускали.
И приехали на чистое поле, и тут ставили шетры полотняныя. И стал молодец Илъя Муромец 3 дни и 3 нощи спал, а слуга ево Тороп на карауле стоял. И слышит в поле далече конскои топот, и ржание, и челов[е]ческои шум, и крик великои, и будит Илъю Муромца. И тут вставает молодец, |140| умываеца водою кл[ю]чевою, утираеца полотенечком, молица чудотворным образом и поклоняется на все четыре стороны, а сам возговорит токово слово: «Хотя я долго спал, да в пору устал и на средь поспел». И приказывает своему верному слуге Торопу, чтоп поехал далече в чистое поле, чтоп осведамился, нет ли какои силы, не идут ли на светую Русь.