— Но это же глупость какая-то! — задохнулась она от возмущения. — Гай, у меня нет ни малейшего намерения тебя обманывать! Не глупи и отдай мою сумку, — потребовала она. — Кроме расчески там есть и другие нужные мне вещи!
— Помада? Мне больше нравится так, как есть, когда твои губы горят естественным цветом, — он нахально протянул руку и провел подушечкой большого пальца по ее нижней губе, от чего чувствительная плоть сразу же набухла пульсирующей кровью, глаза ее гневно вспыхнули, и она резко оттолкнула его руку. — А может быть, тебе нужны твои многочисленные кредитные карточки? — невозмутимо продолжал он. — Или кошелек с деньгами, чтобы улизнуть отсюда?
— Но я никуда не собираюсь убегать! — в раздражении крикнула она.
— А у меня нет ни малейшего намерения давать тебе такой шанс, — он гнул свое. — Так что перестань скандалить. Ты меня достаточно хорошо знаешь, чтобы понимать, что я всегда учусь на своих ошибках. У тебя слишком удачно получаются исчезновения, чтобы я мог спать спокойно. Поэтому и принял необходимые меры предосторожности, чтобы на этот раз у тебя ничего не вышло.
Совершенно поникнув, она обессилено опустилась на ручку мягкого кресла и тяжело вздохнула. Четыре года назад он понадеялся, что она останется в Беркшире, куда он привез ее, думая, что за время дороги из Лондона в его загородный дом ее вполне понятное отвращение к нему пройдет. Она пробыла там ровно столько, сколько ему потребовалось, чтобы немного отъехать, и пока его отец думал, что она спокойно сидит в своей комнате, она сбежала, забрав с собой лишь сумочку с деньгами, которых ей должно было хватить, чтобы скрыться от Гая. И это ей удалось. Она оказалась в крошечной деревушке в Фензе, где пряталась шесть долгих ужасных месяцев, прежде чем набралась храбрости вернуться в Лондон.
Нет, с горечью подумала она. Гай был не из тех, кто повторяет свои ошибки дважды. Безнадежно рассчитывать на то, что он даст ей возможность повторить свой трюк.
Стук в дверь нарушил внезапно наступившее тяжелое молчание. Гай немного помедлил, будто хотел сказать еще что-то, затем вздохнул и легкой стремительной походкой дикого животного вышел на стук. Он вернулся, везя перед собой накрытый столик на колесиках. Марни отрешенно сидела в кресле, глядя на невидимую точку на ковре.
— Сядь, поешь, — сказал он угрюмо.
Марни слегка тряхнула головой, чтобы отделаться от своих мыслей, затем встала.
— Хочу сначала причесаться, — сказала она и, вышла из комнаты, прежде чем Гай успел заметить печаль в ее глазах, вызванную коротким мысленным путешествием в прошлое.
Через пять минут не только волосы, но и самообладание более или менее вернулись к Марни, и она впервые обратила внимание на комнату, в которой находилась, чтобы понять, каким образом Гай намерен провести эту ночь и на что должна рассчитывать она. Комната была обставлена в классическом стиле — синее в сочетании с нейтрально-бежевым, посередине господствовала огромная двуспальная кровать.
Кругом виднелись знакомые и безошибочные признаки присутствия Гая. На стуле валялся небрежно брошенный шелковый халат. На кровати была белая рубашка, которую он, очевидно, снял, чтобы переодеться в чистую? На тумбочке у кровати лежала кучка мелочи, которую он, как обычно, оставлял там. Он терпеть не мог, когда в карманах звенела мелочь, и при первом удобном случае старался от нее избавиться. Поэтому Марни всегда собирала ее и складывала в большой кофейник, затем тщательно пересчитывала и прятала в сумочку, а затем относила в какую-нибудь благотворительную организацию, для которой эта «мелочь» была целым состоянием. Его забавляло, как она аккуратно собирала эти бросовые деньги, но она с вызовом выговаривала ему:
— Можешь стоять здесь и смеяться, но, между прочим, в этом месяце ты ухитрился выбросить сто девяносто пять фунтов мелочью! Хорошо, что Армия Спасения не столь избалована, — ворчала она. — Они не станут возражать, если такие деньги будут звякать в их карманах!
— Значит, они должны быть благодарны мне за то, что я не переношу, когда они звякают у меня, — парировал Гай, которого все это лишь забавляло.
Марни улыбнулась про себя, проводя мизинцем по блестящей кучке. На вид фунтов пять, прикинула она. Жаль, что у нее сейчас нет при себе сумочки, чтобы спрятать их для Армии Спасения.