Был чемодан когда-то, лет пятьдесят назад, нарядным и красивым. Теперь, к старости, бока ободрались, покоробились. Застежки утерялись, и кожаные ремни, которые когда-то стягивали чемодан, уныло волоклись по земле, как хвосты очень грустных собак. Ручки тоже не было, вместо нее служила подкова, прикрученная проволокой.
Словом, печальное зрелище.
Голенастый с чемоданом был известен среди малого простонародья под именем Шлепы.
Знаете, кто такой Шлепа?
Не знаете? Быть этого не может!
Кто сидит второй год в вашем классе? Устроился поудобнее на задней парте, вытянул ноги на всю их километровую длину и, кажется, не прочь так просидеть еще годик или два?
Это и есть Шлепа.
Что за дылда носится с малышней вашего двора, подбивая ее на всякие пакости? Кто щедро раздает пинки и тычки всем поменьше и послабее себя?
Это тоже Шлепа.
Кто в темном углу торопливо досасывает брошенный кем-то окурок? Кто вдруг загогочет по-жеребячьи в притихшем зале кинотеатра?
И это Шлепа.
Теперь знаете?
Ну вот…
Шагает по улице Шлепа со своим необычным чемоданом, а навстречу ему Гешка. Как увидел чемодан, так не может оторвать от него глаз. Вот это чемодан! Если прорезать сверху отверстие для шеи, снизу для ног, а сбоку для рук…
— Здорово, Шлепа!
— Салют двадцатью залпами из двадцати орудий, — важно пробасил тот в ответ.
— Какой здоровущий! — Гешка осторожно потрогал чемодан. Картонный? Нет, что-то покрепче. — Зачем он тебе?
Голос у Гешки протяжный, заискивающий. Со Шлепой нельзя как равный с равным. Либо безоговорочно признать его превосходство и покорно ждать милостей, либо показать ему свою силу, и тогда он сам будет перед тобой ходить на задних лапках.
Гешка намного моложе Шлепы, ниже на целую голову. Оба его кулака, может быть, чуть побольше Шлепиного одного. Так что на силу рассчитывать ему не приходится.
— Ну, скажи-и…
Шлепа улыбается, довольный. Нравится ему, когда вот так канючат.
— Заместо портфеля. Сегодня с ним в школу ходил. Вот смеху-то! В парту не влазит, так я под ноги.
— Слушай, Шлепа! — Гешка не отводил от чемодана алчного взгляда. — Дай его мне, а?
Безнадежная затея! Шлепа сложил внушительную фигу и молча сунул ее Гешке под нос.
— Дай, а? — не отставал Гешка. — Ну, Шлепочка? Хочешь, я всю неделю буду тебе задачки решать?
— Э, не! Месяц!
— Ну, месяц, — тотчас же согласился Гешка.
Шлепа буравил его своими маленькими глазками, пытаясь постичь непостижимое: зачем пацану понадобился чемодан?
— А для чего тебе?
— Ну… Нам в школу велели принести.
Тут Гешка совершил тактическую ошибку. Что хорошо для бабушки, на то Шлепа не клюнет. Школа для Шлепы — пустой звук.
— В школу? — в голосе Шлепы появились нотки опасного недоверия. — Иди ты!..
— Ну… ну… летом… в турпоход, — быстро поправился Гешка. — Лямки к нему приделаю…
Чем дурнее он будет выглядеть в глазах этого дурня, тем больше шансов на успех.
И верно, тот как захохочет на всю улицу! Очевидно, представил себе, как чемодан верхом на Гешке вползает на вершину горы.
— Приделывай к своему! — Шлепа поднял чемодан.
— Погоди! — Гешка одной рукой ухватился за чемодан, другой извлек из кармана сверкнувшую на солнце бляху. — Хочешь?
Шлепа заинтересовался.
— Что это?
— Это? Японский орден, — без малейшей запинки ответил Гешка.
— Иди ты! — Шлепа попробовал бляху на зуб. — Золотой, — уважительно сказал он, сплюнув.
— Еще какой золотой! — обрадованно подтвердил Гешка. — Самый высший японский орден. «Харакири» называется. Они его из чистого золота шпарят. Так берешь или нет? — осмелел он. Шлепа не выпускал бляху из руки.
— А еще что у тебя там? — Шлепа хлопнул по Гешкиному карману. — Давай, давай, не жадничай!
Гешка вытащил двадцать копеек.
— Все! Больше ничего нет.
— Э, пропадай моя телега! — Шлепа взял деньги. — Бери! На три дня. В срок не вернешь — берегись!
Счастливый Гешка схватил чемодан, обнял его, как самого близкого друга.
— Погоди, дай выгребу свои шмутки.
И Шлепа открутил зубами проволоку, заменявшую замок.
В черном брюхе чемодана, таком же ободранном, как и его бока, лежали две-три замусоленные тетрадки и множество конвертов. Гешка уставился на них недоуменно.
— Для чего тебе столько?
— Мне?! — опять захохотал Шлепа, тряся модными нестрижеными лохмами. — Не мне, а ей… Ну, язычнице!.. Ну, англичанке!.. Ну, учительнице английского, лопух банановый! У нее завтра день рождения. Так я ей сразу сто поздравлений — три дня писал. И все без марок. Доплатные, пусть раскошеливается. Сто доплатных писем. Ха-ха-ха! Здорово, а? — он смотрел на Гешку, ожидая дани восхищения. — Есть у меня в голове серая начинка, а?