Вбежала встревоженная Катя, Следом Борик, не отстававший от нее ни на шаг.
— Что случилось, мальчики? Почему сигнал тревоги? — Она подошла к ППУПу, потрогала рычажки. — Вы у него что-нибудь просили?
Гешка сказал неопределенно:
— Да так, мелочь… Мороженое… По одной порции.
— Тогда понятно. Самовыключение, — Катя нажала какие-то кнопки.
Значит, не сломался, только выключился. Беда небольшая.
— Почему это он?
— ППУП нельзя использовать в личных целях, — пояснила Катя. — Ничего нельзя просить для себя.
Гешка кивнул:
— Ясно!.. А для других?
— Для других — сколько угодно… Мальчики, встаньте, пожалуйста, в сторонку. Сейчас ППУП перенесут в радиолет.
«Для других сколько угодно»… Ленька комбинировал. Толкнул незаметно Гешку. Шепнул:
— Есть план. Следующий раз закажешь для меня.
— Ага! Умный!
— А я для тебя, — поторопился объяснить Ленька. — Для других ведь можно… Ой, смотри, смотри!
В комнате раздалось ровное гудение, и ППУП стал таять на глазах, делаясь все прозрачнее.
— Что это с ним? — поразился Гешка.
— Лучевая транспортировка. Борик, объясни, — попросила Катя.
Словоохотливый робот сразу заговорил:
— Новый… экспериментальный… способ… переноски… громоздких… неодушевленных… предметов… Предназначенная… к… переноске… вещь… раскладывается… на… атомы… Они… переносятся… лучом… Снова… собираются… на… новом… месте… Пока… еще… действует… лишь… на… небольших… расстояниях…
За время объяснения ППУП исчез совсем, как будто его здесь никогда и не было.
Мама! Папа!.. И бывшая Катька!
Катя показала Гешке и Леньке всю квартиру. Много здесь было разных чудес. Но больше всего ребятам понравилась мебель, бесшумно выезжавшая по первому требованию прямо из стенки — она хранилась там в сложенном виде.
Случались, правда, и загвоздки. Сколько Гешка ни кричал: «Стол! Стол! Ну, выезжай! Что ты там застрял!» — стол не появлялся.
А вот стоило попросить Кате, причем без всякого крика, ровным голосом, как стенка тотчас же раздалась, пропуская стол.
Гешка повторил те же слова, что и Катя, даже не очень кричал. Опять ничего!
— Ты забываешь сказать «пожалуйста»! — улыбнулась девочка.
И точно! Как только он добавил «пожалуйста», диван, к которому он до сих пор взывал безуспешно, послушно выехал из стены.
Гешка брякнулся на мягкое сиденье.
— Какая тут у вас мебель обидчивая…
Вечером из детской спортивной школы пришла Гешкина мама, а сразу вслед за ней и папа — с площадки для малышей.
Когда Борик известил об их приходе, у Гешки екнуло сердце. Узнает ли он маму и папу? Они ведь совсем уже старенькие — сколько лет прошло! И как еще примут его? Ведь он без их разрешения отправился в это путешествие. Для него с тех пор и часу не прошло, а для мамы с папой десятки лет. Переживали, наверное, особенно сначала, а потом позабыли. Вон у них теперь даже внучка чуть помоложе Гешки.
Но как только мама вошла в комнату, он сразу же с криком бросился ей на шею. Она — и папа тоже — нисколько не изменилась; ничего удивительного, в будущем ученые, конечно, придумали таблетки против старости.
— Гешенька! Сыночек!
Разумеется, не обошлось без слез. Когда мамы встречают ребят из пионерского лагеря, и то у них глаза на мокром месте. А тут — целая вечность.
— Дай я на тебя погляжу. — Она отошла на шаг. — Точно как был! Такой же маленький, такой же худенький, одни косточки торчат.
— А это? — Гешка, демонстрируя свои стальные мускулы, крепко сжал правую руку.
— Сынок! — Теперь им завладел папа. Он хоть и не плакал, даже наоборот, улыбался, но тоже был очень взволнован. — Как я рад, как рад!
Ленька, сначала настороженно следивший за встречей Гешки с родителями, вздохнул облегченно. Шепнул Борику, стоявшему рядом:
— Я думал — лупить будут. А они, наоборот, целуют.
— Что… такое… лупить?
Ленька не стал объяснять. Не знает — и не надо!
Раздалась стена, пропуская незнакомую женщину с нежно-голубыми волосами, скрученными в мелкие-мелкие спиральки, отчего казалось, что на голове у нее расцвела пышная хризантема. Видно и здесь, в будущем времени, капризы моды давали о себе знать. Женщина сначала уставилась недоуменно на Гешку, а потом как взвизгнет совсем не по-взрослому:
— Гешка! Братик! — И давай его целовать и тискать. — О, какой маленький! А помнишь, как ты таскал меня за косички?
Гешка отбивался из последних сил.
— Пустите! Пустите меня!