Она хотела было представить нас, но не решилась.
Я встал. Голос мой звучал напряженно:
— Я твой брат.
Карл неуверенно взглянул на меня:
— Какой еще брат? — буркнул он.
— Да, я твой брат Юханнес. Теперь меня зовут Джон.
Мне бы помочь Карлу, но я не сказал больше ни слова. Карл не спускал с меня глаз. Потом опять оглядел всех, одного за другим. Хартвиг смотрел в пол. Садовник Люнд и его жена уставились в потолок. Они испугались, но их распирало от жгучего любопытства.
Оглядев всех, Карл снова уставился на меня:
— Так ты… ты… в Норвегии?
— Да, как видишь. А ты… тебя помиловали? Когда ты освободился?
— Вчера. В сочельник. Но я был занят. Надо было кое-что уладить. Это не я убил Антона.
Стало очень тихо. Йенни, бледная как смерть, стояла посреди комнаты.
— Вот уж не ждал встретить здесь брата, — проговорил Карл.
— Ну почему же, все-таки в этом доме прошло наше детство.
Супруги Люнд обменялись многозначительным взглядом.
— А-а… да, да, верно, — сказал Карл. — Значит, ты здесь, в Норвегии?
По голосу было слышно, что ему стало легче. Но вот его взгляд снова забегал. Что-то тут было не так, и я понимал, что чувствует Карл: во-первых, его приходу не рады, а во-вторых, он встретил здесь брата.
— Карл, я должна тебе кое-что сказать. Пожалуйста, выйди на минутку со мной, — произнесла Йенни дрожащим голосом.
Он долго не отвечал, пристально глядя на меня.
— Выйти и больше не возвращаться? — неожиданно спросил он.
Это было какое-то безумие, следовало что-то сделать, положение становилось невыносимым. Йенни не хотела говорить Карлу правду, пока он сидел в тюрьме, и вот — она ждет ребенка от брата своего чуть ли не жениха.
Я сунул в рот сигару, встал и спросил, не придет ли Карл завтра ко мне в отель.
Карл долго смотрел мне в глаза. Он был худее меня и выше ростом. Мы были похожи. В линии рта у него появилось что-то жесткое, чего я не помнил в своем лице.
Карл опять обвел всех глазами. Он долго смотрел на старого Хартвига, который упорно не хотел встречаться с ним взглядом, потом перевел глаза на Йенни.
— Я с удовольствием выйду с тобой, Йенни, но только мне кажется… по-моему, нам лучше поговорить здесь. Тогда я узнаю всю правду. Вот уж не ждал от вас… Это не я его убил. Вот уж не ждал от вас, вот уж не ждал. Не я его убил.
Садовник Люнд с женой громко сопели. Старик сидел как неживой. Я был очень возбужден, встревожен и не знал, что делать. Йенни раздраженно смотрела на Карла.
— Меня выставляют за то, что я сидел в тюрьме, да? — продолжал он. — Не я убил Антона. Йенни, неужели ты думаешь, что я?
Бьёрн Люнд внимательно следил за происходящим. Он стряхнул пепел с сигары, снова сунул ее в рот и молчал.
Йенни облизала губы, но говорить не могла. Вдруг Карл заметил ее браслет и внимательно поглядел на него. Я вспомнил, что он разбирается в таких вещах. Слышалось только тиканье часов да тяжелое сопение. Голос Карла прозвучал глухо и хрипло:
— Так это ты его прикончила?
Йенни не ответила, но взгляд, который она мотнула на Карла, был исполнен ненависти.
— Да нет, ясное дело, не ты, а то при чем же здесь тот, который убежал? Кто же тогда убежал?
Теперь он смотрел в пол и бормотал в раздумье, будто, кроме него, в комнате никого не было:
— Ничего не понимаю, никакого револьвера я не покупал, стрелять мне было не из чего, да и Антона-то я увидал, когда он был уже мертв.
Он огляделся, словно за поддержкой.
— Господи, чего я только не передумал! — жалобно промолвил он. — Чего только не передумал. Чертовщина какая-то! Скоро я окончательно спячу. Никто тебе не верит, и сидишь за решеткой, хотя ни в чем не виноват. Те, кто сидели со мной, только смеялись, они-то знали, чем все кончится. А вы…
Он внимательно посмотрел на меня.
— Когда ты приехал в Норвегию?
— Это легко вспомнить. Пароход пришел на другое утро после того, как Антон Странд… ну после этой истории.
— Так давно? И…
Я перебил его:
— Ты сможешь прийти завтра в отель?
Карл ответил очень быстро:
— Значит, ты теперь с Йенни, да?
— Да! — сказала Йенни.
Она как будто сломала ему шею. Мы услыхали тиканье часов на стене. Супруги Люнд сидели, широко расставив ноги, они с трудом ловили ртом воздух.
Я не отрывал глаз от Карла. Все смотрели только на него. Ему было непросто прийти в себя, слишком много неожиданностей навалилось на него сразу, к тому же от него попахивало спиртным. Глаза его сверкали от обилия новостей. Он был не в силах справиться с ними, но и пренебречь ими тоже не мог. В таком же состоянии, в каком был тогда Карл, я видел потом и Гюннера. Господи, до чего ж легко играть с человеком, понесшим неожиданную утрату, с тем, кто нам верил и кого мы обокрали! Он ничего не подозревает, а мы вооружены до зубов, всесильны и непобедимы.