– Oh my God! – воскликнула Маргарита Леонидовна, увидев скелет на полу, и бросилась из зала.
Пантелей Петрович швырнул баскетбольный мяч, стремясь попасть в скелет, но промахнулся. Спортивный снаряд угодил в зад Светланы Андреевны. От сильного удара она качнулась, но всё-таки удержала бюст Ильича в руках.
– Марго, подожди! – крикнул физкультурник и бросился вслед за «англичанкой».
Путь к выходу в холл был свободен. Оттуда доносились визги и топот ног школьников и учителей, убегающих с праздничного вечера в актовом зале. Было ясно, что и там «нечто» сотворило тоже что-то дьявольское. Сашка выбежал в холл, а оттуда с толпой школьников рванулся к выходу из школы.
«Скорее вон отсюда!» – только и смог подумать он.
На следующий день
Это была суббота, 5 марта 1977 года. С утра слух о том, что накануне произошло землетрясение, быстро распространился по Москве. Наиболее эрудированные по отклонению потолочной люстры от вертикали даже попытались определить его силу. После землетрясения жители верхних этажей долго гуляли по улицам в ожидании повторных толчков, но их не последовало. Многие хозяйки были безутешны. С таким трудом купленные в магазинах дефицитные хрустальные фужеры и вазы разбились вдребезги, попадав с полок сервантов. В середине дня выпуски новостей вышли с сообщением о том, что 4 марта в Москве было зафиксировано землетрясение силой 4 балла по шкале Рихтера. В успокаивающем тоне слушателей и зрителей информировали, что в столице никаких разрушений зданий и пострадавших жителей нет. Через несколько дней в программе «Очевидное – невероятное» специалисты обсуждали происшествие. Зрители были потрясены, узнав, что это шестое землетрясение, зафиксированное Москве. С 1445 года – самое сильное. Прогноз, что подобное явление может повториться в будущем, не уменьшил рвение хозяек. Очереди в магазинах за хрустальными изделиями в последующие недели не сократились.
Во вторник, 9 марта, в школе первые уроки во всех классах были посвящены уборке помещений. Поправлялись покосившиеся плакаты на стенах, с пола собирались разбитые цветочные горшки. Учительницу биологии Аделаиду Семёновну можно было видеть в разных классах почти в одно и то же время. Со скоростью ведьмы, оседлавшей Хому Брута в мистической повести Гоголя «Вий», она перемещалась по школе и руководила спасением растений. Цветы временно пересаживались в любую банку или пластиковую ёмкость, которая могла удержать необходимое количество земли, достаточное для корней.
В ходе уборки и в перерывах вся школа горячо обсуждала происшедшее во время подземного толчка. Героиней вечера громогласно всеми без исключения была признана Светлана Андреевна. Именно благодаря её ловкости и решительности запасной бюст Ильича был спасён, и его торжественно установили на пьедестал у раздевалки под плакатом «Ленин всегда живой». (Основной бюст не удержался, когда земля вздрогнула. Упал с пьедестала и разбился вдребезги.)
Если подвиг Светланы Андреевны громогласно славился, то появление «англичанки» Марии Леонидовны полуголой в толпе спасающихся от землетрясения школьников обсуждалось шёпотом. Директора школы особенно насторожила фраза «Oh my God», неоднократно повторяемая Марией Леонидовной в толпе выбегающих учеников. Школа была на хорошем счету в РОНО по графе антирелигиозной пропаганды. Над Марией Леонидовной нависли тучи.
Зато облака рассеялись над заговорщиками. Светлана Андреевна, как спасительница бюста Ильича, купалась в лучах общешкольной славы, и ей не хотелось расследовать детали происшедшего. Кроме этого, такое событие, как землетрясение, было настолько уникально, что в школе никто не стал разбираться, почему скелет оказался в спортивном зале. Его просто перенесли назад в кабинет биологии.
Сашка поговорил с отличницей Соней. Не упоминая о событии в спортивном зале, он просто сказал ей, что хочет принять участие в пьесе о Софье Ковалевской, которую комсомолка и отличница так хотела поставить в школе. Соня с радостью согласилась и тоже не стала выяснять правду. Как отличница, она всегда для любой задачи имела правильное решения. Кольку и Валерку тоже позвали принять участие в постановке пьесы, и они с радостью согласились.
Когда разъяснилось, что в происшедшем нет никакой мистики, все заговорщики долго смеялись над ужасом, охватившим их в спортивном зале. Но повесть Гоголя «Вий» на всякий случай всё же прочитали.
Дима держался от всего этого в стороне. Иногда его можно было видеть одиноко стоящего в спортивном зале в ожидании чего-то. Может быть, он хотел, чтобы этот вечер повторился. Есть люди, которые любят ужасы.