Наконец паспорт получен, деньги взяты в долг, лишняя сотня долларов, превышающая разрешённую к вывозу сумму, зашита в трусы. Готовы ехать в Стамбул, на Восток, но для нас, бывших невыездных, это сладкая неведомая заграница. Для нас это был Запад.
Где-там, высоко, над Киевским вокзалом проносились спутники, а инженеры, причастные к их созданию, уже в ранге челночников попивали чаек в вагоне. Поезд двигался, если смотреть оттуда сверху, по большой дуге, все больше отклоняясь на юг. Через Украину в Румынию, потом в Болгарию. В Болгарии пересадка на автобусы, и оттуда прямо на восток – в Стамбул. При подъезде к границе с Румынией разговор в вагоне только о том, стоит ли перепрятывать лишние сто, а у некоторых и двести долларов из интимных мест на теле в укромные места в вагоне. Например, в плафон купейной лампы или полые трубки держателей на стенах. Наконец поезд остановился, и по вагону пополз шёпот – таможня идет. В вагон неторопливо вошла полноватая женщина средних лет, представитель украинской таможни в форме таможенной службы Советского Союза.
– Кто запрятал деньги в ботинки, доставайте, – она сказала, приятно улыбнувшись.
– Вы и вы, – добавила строго, найдя взглядом два побледневших лица, уже обращаясь только к ним.
И вот поезд пополз к мосту через речку мимо рассыпающейся потемневшей избушки, похожей на сгорбленную старушку. Мост – это граница, и сразу за ним белые блочные пятиэтажки румынского городка и дети в цветастых шапочках. Свершилось! В каждой следующей анкете в графе «Был ли ты за границей?» мы могли с гордостью писать: «Да»!
В Болгарии пересели на автобусы. Долго поднимались и потом спускались по серпантину дороги, преодолевая перевал. Где-то недалеко была гора Шипка – место русского подвига и славы. Нас, не убоявшихся позорного звания мешочников, водитель-турок катил мимо в Турцию.
Март месяц. Деревья без листьев, и от этого поросшие лесом горы перевалавыглядят как головы с поредевшей шевелюрой. После перевала дорога прямо стрелой в Стамбул. Через два часа пути из дороги вырывается одна из полос и под прямым углом уносится вправо. Там Греция. Там Парфенон, статуи Олимпийских богов. Но наш путь только прямо – в Стамбул. За джинсами, кожаными куртками, махровыми халатами и яркими цветастыми пластиковыми мусорными ведрами, которые в Москве «уходили» сразу с двойным «отбоем» – мечта любого челночника.
Ночь. Аморфная темень справа, слева, ссади, и только спереди фары автобуса нащупывают твердую дорогу. И вдруг, как это бывает в длинных коридорах коммуналок, когда свет пробивается из-под двери туалета, полоска света в направлении нашего движения. По мере нашего приближения она расширяется, становится заревом, и наконец выплёскиваются, как праздничная иллюминация, залитые светом витрины магазинов. Нет, это не был Стамбул, а всего лишь мелкий городишко, выпрыгнувший из темноты на нашем пути. Все, с десяток магазинов на центральной улице, были готовы торговать в два часа ночи. Какой контраст с Москвой 93-го года, тогда ещё тускло освещённой и сонной в ночное время.
Рассвело. Вокруг низкие каменистые холмики без всякой растительности во все стороны до горизонта. После нескольких часов не меняющегося пейзажа впереди показался холм большего размера, который по мере приближения стал превращаться в нагромождение домов. Скоро можно было различать улицы, заполненные плотной толпой. Вот и Стамбул.
Что покупать? Где покупать? По группе пронеслось: нужно покупать прямо с фабрик, чтобы купить дешевле, чем в магазине. Бывалые челночники тем временем исчезли по известным только им адресам. Мы, новички, в растерянности остались на улице. Постепенно нас стали плотным кольцом окружать мальчишки – уличные торговцы. Вооруженные сияющими, как с фотовыставки, улыбками, они предлагали купить пачку из пяти носков за один доллар. Но их дружелюбность обманчива. Неопытные челночницы, которые по привычке носили деньгах в сумочках, попадали в группу риска. Были случаи, когда их окружала ватага таких вот улыбчивых ребят. Один выхватывал сумочку, другой бросался под ноги преследователей, и все – врассыпную в узкие кривые улочки. Языкового барьера не было. Все турки, вовлечённые в торговлю с нами, знали несколько слов, необходимых для обмена денег на товар, по-русски. Скоро начали находиться фабрики. Как оказалось, фабрики – это двух-трёхкомнатные квартиры в обычном жилом доме.
В одной комнате турок торговался о цене. Чтобы выманить у нас побольше долларов, угощал чаем в маленьких прозрачных стаканчиках. В других комнатах в это время турчанки отстрачивали продукцию. Почти на всей продукции красовалась этикетка «Made in Italy».