Выбрать главу

– Ступай-ка ты отсюда, – смерив её колким взором, сказала Злата. – Знаю я вас, холостячек: сперва поцелуй, а потом...

– Что ты, что ты, голубушка! Никаких «потом»! – стала клятвенно заверять Милуша, встряхивая рыжими кудрями. – Всё по-честному!

– Я и сама справлюсь, – отрезала девушка. – Обойдусь без твоих услуг.

Несмотря на тонкий и гибкий стан, два больших ведра воды на коромысле она поднимала без труда. К работе Злата была привычна, могла и грядки вскопать, да и с разделкой мяса и рыбы теперь уже управлялась сама. Но Милуша всё не отставала. Перемахнув через прясло, она увязалась за девушкой в огород.

– Ну, давай хоть наливать помогу! – настойчиво предлагала молодая кошка. – Вёдра, поди, тяжёлые!

– Ничего, – крякнув, отвечала Злата. Поставив оба ведра наземь, она подняла одно и опрокинула в бочку. – Мне не в тягость.

С пустыми вёдрами она опять направилась к реке. Милуша, изловчившись, выхватила их у неё и сама набрала воду. Злата, возмущённая такой наглостью, упёрла руки в бока.

– Так, это ещё что такое? Я тебя просила? Дай сюда вёдра и ступай подобру-поздорову!

Кошка не восприняла её возмущение всерьёз и вскинула на плечи коромысло.

– Ничего, мне не трудно! – хохотнула она. – Для красивой девушки – всё, что угодно!

Она зашагала по тропинке, а рассерженная Злата только кулачками стучала по её спине: не отнимать же вёдра – расплещутся. Спина, кстати, у Милуши была красивая, сильная, стан – стройный, ноги – длинные, с выпуклыми икрами. Да лицом она вышла, только уж очень огненноволоса да конопата, а глаза – бледно-голубые, как выцветшее от жары небо. Руки крепкие: такие обнимут – не вырвешься. Перекидывалась она в рыжую кошку с белой грудью и носочками на лапах. Недурна, словом, но Злату её стати не прельщали.

– Так, я кому сказала! – бессильно сердилась она, шагая за кошкой. – Отдай вёдра! Не надо мне твоей помощи, отстань! А то родительнице скажу, она тебя проучит!

Но Милуша уже дошла до бочки и вылила воду. Поставив вёдра и отряхнув руки, она опять разулыбалась – рот до ушей, хоть завязочки пришей:

– Ну, видишь, со мной же лучше! Зачем тебе самой таскать? Ты только пальчиком помани – тебе кто угодно и воды наносит, и огород вспашет! – И спросила, лукаво подмигнув светлым, хитрющим глазом с рыжими ресницами: – Ну, а может, всё-таки поцелуйчик, а? Чтоб мне веселее работалось!

И потянулась к девушке губами. Злата шлёпнула её по лбу:

– Да отстань ты! Вот же прилипла, как банный лист!

– Оставь девицу в покое! – прогремел вдруг суровый голос.

У калитки стояла, сверкая кольчугой и шлемом, кошка-воин. Судя по красному плащу и того же цвета сапогам – из личной охраны самой княгини Лесияры. Её голубые глаза чуть более густого оттенка, чем у Милуши, показались Злате смутно знакомыми. Рыжая кошка попыталась показать норов, но у дружинницы был меч, который она грозно вынула из ножен на треть:

– А ну-ка, пошла вон!

Против оружия Милуша поспорить не могла, а потому живенько скрылась в проходе.

– Благодарю, госпожа, – сказала Злата с поклоном. – Ох уж эти холостячки – спасенья от них нет никакого!

– Я их понимаю, – улыбнулась кошка-воин, и её обычный, не повышенный голос прозвучал гораздо мягче и приятнее, без стального звона. – Такую девушку трудно не заметить.

Она сняла шлем и пригладила прямые белокурые волосы, остриженные коротко, как у всех рядовых дружинниц: сверху – круглой шапочкой, а на затылке и висках едва виднелась светлая щетина. Синева её глаз была ласковой, по-летнему тёплой.

– Не припоминаешь меня, милая? Ты ещё девчушкой была, я тебе зверей вырезала из дерева, помнишь?.. Мы тебя и твою матушку охраняли в горном домике. Бузинка я.

Те деревянные зверушки сохранились: часть из них лежала в сундуке, частью играла младшая сестрёнка Орляна. И ту охранницу Злата помнила, только имя из головы со временем вылетело, стёрлось, как старая надпись. Ягодное какое-то: то ли Калинка, то ли Малинка... Точно – Бузинка.

– Здравствуй, госпожа, – поклонилась Злата ещё раз.

Грядки закачались, поплыли вокруг неё. А Бузинка, всё так же ласково улыбаясь, ответила:

– Ну что ты, это мне тебя госпожой величать впору... Ты же, как-никак, нашей государыни внучка. Я тебя часто вспоминала, по сердцу ты мне пришлась.

Солнечный день невыносимо звенел, заливая лучами глаза. Дурнота сдавила виски, и Злата растянулась бы поперёк капустной грядки, если бы не Бузинка. В один прыжок очутившись рядом с девушкой, она подхватила её, обняла стан, прижала к себе.

– Тихонько, голубка моя, держись... А мне ведь очи твои снились. И золото вокруг. Золото – значит, Злата. Сердце к тебе привело.