…Конечно же, Рудольф пробыл дольше, чем полагал, и теперь торопился в комендатуру, ехал, не задерживаясь у постов. Комендант скорее почувствовал, чем заметил, какое-то движение на улице, а потом увидел тень: отделившись от стены дома, человек одним прыжком миновал проем ворот.
— Стой!
Тень вновь появилась в проеме ворот, могло показаться, что человек остановился, нет, замер на долю секунды и прыгнул во двор. Поравнявшись с воротами, Лепник поспешно соскочил с седла. Всматривался в предрассветный туман, окутавший двор, и ничего не видел. Двор уходил вниз, был, очевидно, проходным, и, минуя его, можно оказаться на набережной Невы.
Комендант так и не вошел во двор, не вынул оружие, не стал преследовать неизвестного. Лепник не испытывал страха, нет. Им овладела какая-то безотчетная слабость, то минутное безразличие к окружающему, которое испытываешь порой после того, как долго и пристально всматриваешься в самого себя.
Проехав квартал, комендант свернул за угол, спустился к Неве. Вдали, на том берегу реки, светился огонек — водопроводная станция Петроградской стороны.
Рудольф Карлович так и не узнал, что значила в его судьбе эта промелькнувшая тень. Задержи комендант неизвестного, быть может, не произошло бы то, чему суждено было случиться спустя несколько часов.
IV
Если пустить кинокадры вспять, если дать обратный ход кинопленке, на которую успели заснять, как поднялся, рванулся вперед боец и упал, сраженный пулей… Тогда поднимется погибший, проделает обратный путь, невредимым вернется в окоп. Так бывает в кино и никогда не происходит в жизни. Никогда, никогда уже не поднимется погибший боец.
Как любим мы это ««если бы» и в жизни своей, и в истории. Любим пускать минувшее вспять. Вот если бы не делать этого шага, если бы знать, к чему все приведет, если бы раньше поняли люди, если бы… тогда бы не случилось, не произошло то, что произошло. Но что было, то было. И никакие «если бы» не могут ни вернуть, ни исправить, ни переделать.
В тот день, о котором здесь речь, все могло бы произойти иначе — если бы, если бы, если бы… Но из всех вариантов торжествует лишь один — тот, который был на самом деле.
«30 марта, рано утром, на городской водокачке, помещавшейся на Пеньковской улице, на Петербургской стороне раздался взрыв», — писала газета «Северная Коммуна» 1 апреля 1919 года.
Два здания красного кирпича, фильтры и машинное отделение сходятся углом, оставляя лишь узкий проход. Здесь взорвалась бомба. Волна вышибла стекла, контузила машиниста. Грохот взрыва вырвался из замкнутого пространства, пронесся над Невой, перевалил на другой берег, разбился о низко нависшее над городом набухшее серое небо.
Первым из комендатуры выбежал Лепник, вскочил на велосипед. Шофер заводил грузовик, бойцы прыгали в кузов. Они отъехали от комендатуры, когда Рудольф Карлович был уже возле моста.
Открытый легковой автомобиль остановился перед особняком Брандта. Дверь открыл Котляков.
— Беда, Иван Ефимович! Заречную станцию взорвали!
Со второго этажа сбежал Калинин. Раздет по пояс, полотенце через плечо.
— Подожди. Я сейчас.
Афанасьева разбудил телефонный звонок.
— Взрыв на Пеньковской улице, на водопроводной станции. Комендант приказал срочно прибыть.
Василий выбежал из дома. Пустая улица — ни извозчиков, ни машин. Пустился бегом.
Все они торопились к месту взрыва. Каждый из них мог оказаться на водопроводной станции чуть раньше или чуть позже. Они прибыли туда именно в то мгновение, с той абсолютной точностью, чтобы последующие за тем события произошли так, как они происходили.
Лепник приказал оцепить станцию. Он же доложил Калинину свои опасения: одной бомбой здесь может дело не обойтись, расчет и строится на том, чтобы после первого взрыва собралось побольше народа. Котляков начал осматривать двор. Калинин и Лепник спустились в машинное отделение…
XII заседание Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета собралось в воскресенье, 30 марта. Две — недели назад скончался Председатель ВЦИК Яков Михайлович Свердлов. Предстоит избрать нового Председателя…
В сыром полуподвале гуляли сквозняки. Калинин поежился от холода. Лепник шел впереди. Остановился, наклонил голову, словно прислушивается к чему-то. Калинин подошел к нему. Тоже прислушался. Было отчетливо слышно, как работает часовой механизм. Бомба лежала под машиной. Так-так-так. Работает часовой механизм, и кажется, что уже кровь стучится в висках, подчинись этому ритму…
Заседание открыл секретарь ВЦИК Енукидзе. Кандидатуру Председателя выдвигает большевистская фракция ВЦИК. Слово берет Ленин:
«Товарищи! Найти настоящего заместителя тов. Якову Михайловичу Свердлову — задача чрезвычайно трудная…кандидатура такого товарища, как тов. Калинин, должна бы объединить нас всех… Вот почему я позволю себе рекомендовать вам эту кандидатуру — кандидатуру товарища Калинина».
Работает, пока еще работает часовой механизм. Так-так-так. Будто раскалывая время. Два решения, два поступка. Между ними черта — по одну сторону все, что было прежде, по другую то, что — произойдет сейчас. Рудольф Лепник нагибается. Протягивает руки под машину. Берет бомбу. До двери восемь шагов. Дверь. Выбегает во двор. Всюду люди. Узкий проход между домами. Впереди показался Котляков. Кто-то бежит рядом. Кто-то кричит, умоляет бросить бомбу в канализационный люк. Всюду люди. Успеть. Добежать до Невы. Бросить бомбу в Неву. Успе…
«…собрание приступает к выборам нового председателя ВЦИК. Единогласно под дружные аплодисменты тов. М. И. Калинин избирается новым председателем ВЦИК».
ЭПИЛОГ К ГОДУ ДЕВЯТНАДЦАТОМУ
Василий Афанасьев вбежал в распахнутые ворота станции и — взрыв. Его швырнуло назад, на набережную, он упал. Поднялся и снова бросился вперед. Посреди двора лежал Лепник, широка и свободно разбросав руки. Такой знакомый Афанасьеву кожаный костюм был изодран в клочья, по ярко-желтому глянцу струилась кровь.
— Рудольф Карлович!
Лепник не отвечал, то хрипел, то снова замолкал. Афанасьев увидел Калинина. Он помогал нести к машине контуженного взрывом Котлякова.
Лепник пришел в себя, когда его укладывали на телегу.
— Куда везти собрались?
— В Петропавловскую больницу.
— Про троицу святую не забыли? Агент сегодня подтвердить должен.
Помощник коменданта продолжил осмотр станции. Черную со скосом коробку, отдаленно напоминающую телефонный аппарат, он увидел в небольшом углублении, наскоро выкопанном под домом.
Афанасьев наклонился. Поднял бомбу. Вытянул руки, стараясь держать подальше от себя этот жуткий груз.
— Ложись! — крикнул бойцам оцепления и пошел к воротам.
Шел ровно, твердо ставя ногу и так же твердо делая следующий шаг. Шел, подавляя желание броситься бегом, стараясь убедить себя, что, пока он спокоен, ничего не может, не должно случиться. Ступал по тому месту, где несколькими минутами раньше взорвался Лепник, старательно обходя лужу густой, не уходящей в землю крови.
Склонился над парапетом и разжал руки. Бомба мягко упала в наметенный на льду сугроб.
Афанасьев вернулся на станцию, надеясь, что больше ничего уже там не найдет.
Еще одна.
— Ложись!
Еще.
— Ложись!
Заканчивая осмотр станции, наткнулся на четвертую бомбу. Нес ее так же — на вытянутых руках, и был уже подле ворот, когда рванул взрыв.
Афанасьева хлестнуло снежной порошей, Он покачнулся, но устоял. Черная ненавистная коробка лежала на руках. Василий тупо смотрел на нее, пока не сообразил, что взорвалась не эта адская машина, а одна из тех, что успел он бросить с набережной вниз.