Читать онлайн "Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника" - Конечный Альбин Михайлович - RuLit

В обозрениях гуляний мало внимания уделяется зрелищам, давно знакомым петербуржцам: зверинцу, цирку, медвежьей комедии, куклам-марионеткам, театру «китайских теней» и т. п. Зато периодика фиксирует все изменения и новшества, происходившие на Адмиралтейской площади.

Упрощенная и короткая программа одних балаганов состояла из выступлений «пляшущих, скачущих и играющих штукмейстеров»[230], пантомимы или живой картины[231]; в других – демонстрировались всевозможные диковинки. Здесь давали представления «ученые» собаки, обезьяны и канарейки. «Балаган Фенароли. Обезьяны и собаки передразнивают людей; одеваются, кокетничают, пляшут, важничают, бранятся, выходят на поединок»[232]. У Герольда канарейки «танцуют, маршируют, мечут артикул (упражнение с ружьем. – А. К.), стреляют, умирают, оживают»[233].

В отдельных постройках можно было увидеть «носорога, единственного во всей Европе»[234]; альбиноса, который «является перед зрителями в полудиком наряде и разговаривает по-английски, по-немецки, по-французски и по-итальянски»[235]; танцы «уроженцев Австралии, Африки, Южной и Северной Америки»[236]. В других балаганах показывали великана из Финляндии «ростом в 3 аршина и 3½ вершка»[237]; «безрукого человека», который «ногами пишет, вдевает нитку в иголку, шьет, заряжает пистолет, стреляет»[238],[239]; паноптикум с «восковыми фигурами, представляющими и исторические лица, и вымышленные сцены»[240],[241] и т. п.

В этих зрелищах, напоминающих ожившие лубки, проявляется связь (и взаимовлияние) репертуара балаганов с тематикой популярных народных картинок и книг[242].

Находился на площади и «Детский театр», где выступали куклы-марионетки, ставились живые картины[243].

Уже в первом обозрении народного праздника на Адмиралтейской площади упоминаются «косморама» и «панорама»[244]. В этих постройках демонстрировались живописные виды городов, экзотических уголков Европы и памятных событий[245].

Особую известность в 1830‐е годы получила «косморама» художника Иосифа Лексы. В 1826–1827 годах он показывал работы с «изображением любопытных мест всех частей света»[246] в доме княгини Лобановой-Ростовской. Затем Лекса уехал в Европу и в 1834 году привез в Петербург «богатую коллекцию видов»: «огромную панораму горы Этны»[247], «очаровательный Фалль», «штурм и взятие Варшавы», «смерть Наполеона»[248] и др. Вместе с Соритцем, владельцем панорамы Константинополя[249] в доме Косиковского (на углу М. Морской и Невского проспекта), Лекса открывает «космораму» под названием «Оптическое путешествие»[250]. На Пасхальной неделе 1834 года «Лекса выставил 14 косморамических видов», а посреди площади в специальном павильоне находилась панорама Константинополя[251].

Не обошел вниманием Лекса и Петербург, панорама которого привлекала многих художников, а литографированные виды города получили в 1830‐е годы широкое распространение. В августе 1834 года Лекса зарисовал столицу с лесов Александровской колонны[252]. Эту панораму можно было увидеть в Зимином переулке и на гуляньях.

Из других построек, где выставлялись живописные полотна, отметим «Кинетозографический театр» Купаренко[253], «Китайскую панораму»[254], балаган царскосельского купца Д. Сергеева с батальной панорамой «Синопское сражение»[255].

Непременной зрелищной формой празднеств с 1830‐х годов становится раек[256], который часто именовали подвижной «косморамой» или «панорамой». «Раек, – писал Д. Ровинский, – это небольшой, аршинный во все стороны ящик, с двумя увеличительными стеклами впереди. Внутри его перематывается с одного катка на другой длинная полоса с доморощенными изображениями разных городов, великих людей и событий. Зрители, „по копейке с рыла“, глядят в стекла, – раешник передвигает картинки и рассказывает присказки к каждому новому нумеру, часто очень замысловатые»[257].