«Общий характер балаганных представлений с каждым годом мало-помалу изменяет свой характер, – сообщала газета в 1880 году, когда петербуржцы впервые не увидели на гуляньях любимую пантомиму, – арлекинада, долгое время царившая для народных развлечений, теперь уступила место„ разговорным“ пьесам сказочного, исторического и даже водевильно-обличительного характера»[332],[333].
В 1881‐м Берг ставит пантомиму «Рождение Арлекина, или Обманутая дочь сатаны»[334],[335], а на пасхальном гулянье 1883 года передает свой театр дочери – Анне Берг и завершает свой долгий путь режиссера (с начала 1850‐х) прощальной пантомимой «Сатанила дочь демона, или Талисман Арлекина»[336].
В феврале 1880 года Дума поддержала предложение обер-полицмейстера об устройстве в Петербурге общедоступных театров для «поднятия нравственного уровня низших слоев населения»[337]. Репертуар площадных театров стал предметом особого внимания и давления со стороны прессы. «Общий характер балаганных представлений с каждым годом мало-помалу изменяет свой характер, – сообщал „Петербургский листок“ 23 февраля 1880 года, – арлекинада, долгое время царившая для народных развлечений, теперь уступила место „разговорным“ пьесам сказочного, исторического и даже водевильно-обличительного характера». Другая газета, возмущенная тем, что «публика толкается» на гулянье «единственно ради развлечения», призывала: «От балаганов пора бы потребовать и пользы»[338]. Заводовладельцы и фабриканты в целях воспитания трудящихся масс создают в 1885 году Невское общество народных развлечений[339] в селе Александровском, а в 1886‐м открывают на Смоленском поле Васильевского острова постоянный народный театр и летнюю сцену в Петровском парке[340]. Празднование Масленицы происходит теперь одновременно в разных частях города: на Царицыном лугу, в селе Александровском и Михайловском манеже[341].
«И во всем уже повеяло духом педагогики, попечительства о нравственности, – пишет о 1880‐х годах Александр Бенуа, – желанием заменить примитивное искреннее народное веселье чем-то, что претендовало на большую „культурность“ и изысканность»[342].
Еще в 1870‐е содержатели балаганов Василий Малафеев и А. Н. Федоров предлагали открыть в городе народный театр, но их начинания не встретили поддержки у властей[343].
В 1879 году Алексей Алексеев-Яковлев, работавший в эти годы режиссером в известнейших увеселительных садах «Ливадия» и «Аркадия», построил на Царицыном лугу небольшой балаган под названием «Развлечение и Польза». Им руководило «желание реорганизовать балаганные представления постановкой таких пьес и зрелищ, которые не служили бы только для бессмысленной потехи, но посильно, хотя бы в малой степени, служили и делу просвещения „простого народа“»[344]. В 1880 году этот балаган перешел во владение купца Абрама Лейферта, у которого Алексеев-Яковлев проработал режиссером около двадцати лет[345]. Новый театр «ставил себе целью доставлять публике развлечение и пользу, полагая, что достигнуть всего этого можно постановкой сцен или соответствующих переделок из произведений наших лучших писателей, постановкой исторических пьес, сюжетом для которых служили бы известные всякому русскому знаменательные эпохи и события»[346].
Периодика, которая всегда фиксировала появление нового на гуляньях, впервые упоминает театр «Развлечение и Польза» в 1880 году: «Нельзя обойти молчанием небольшой балаганчик, в котором дается сцена из трагедии А. С. Пушкина „Борис Годунов“ и затем ставятся живые картины, служащие иллюстрациями к таким писателям, как Гоголь и др.». «Не можем пройти молчанием небольшой балаганчик г. Алексеева („Театр пользы и развлечения“), в котором положительно хорошо ставятся живые картины на сюжеты из истории и из произведений известных писателей»[347].
Через два года балаган «Развлечение и Польза» занял ведущее место среди площадных театров, оказав заметное воздействие на их репертуар[348]. Помимо инсценировок русских классиков, народных сказок и исторических пьес, Алексеев-Яковлев ставил в театре «живые картины» по полотнам Василия Сурикова («Переход Суворова через Альпы в 1799 году»), Алексея Кившенко («Военный совет в Филях в 1812 году»)[349] и других живописцев, а также «живые картины», посвященные Петру I и Петербургу[350].
333
Ср.: «Арлекинада и пантомима заменены историческою драмою, трагедией и даже комнатными пьесами. Бессловесные исполнители балаганных буффонад заменились „говорящими артистами“… <…> Отсюда последовала необходимость в новом классе балаганных „актеров с речами“, т. е. лиц, умеющих на сцене говорить по суфлеру. Появилась целая фаланга подобных „актеров с речами“, среди которых ярмарочные трагики и комики составляют главные персонажи балаганных сцен; второстепенные и третьестепенные роли исполняются солдатиками – от писарей военного ведомства до отставных фельдфебелей включительно» (На Марсовом поле // Петербургская газета. 1885. 26 мар.).
335
Пресса отмечала: «Из числа тузов один В. Берг не изменяет традициям и продолжает давать классическую арлекинаду» (Театр и музыка // Новое время. 1881. 17 февр.).
339
340
ЦГИА СПб. Ф. 492. Оп. 1. Д. 6304. Л. 2;
345
Алексеев работал как режиссер, художник-декоратор и сценарист в антрепризах Лейферта в балаганных театрах «Развлечение и Польза» (1880–1898) и «Скоморох» (1890–1891), где поставил сорок пять инсценировок и двадцать семь «живых картин».
346
В память десятилетнего существования временного народного театра А. П. Лейферта под названием «Развлечение и Польза» (1880–1890). СПб., 1890. С. 4 (в брошюре помещены отклики газет на постановки, а также репертуар театра).
347
Театральный курьер // Петербургская газета. 1880. 29 февр; Театральный курьер // Петербургский листок. 1880. 23 апр.
348
См. репертуар балаганных театров в 1880–1898 гг. в кн.:
350
«Царь-богатырь» – «большое историческое представление» Алексеева-Яковлева, где он предпринял попытку наглядно показать «всю эпоху Петра Великого» с помощью двадцати шести картин, «которые непрерывно сменяли друг друга», перебиваясь «разговорными сценами». «Все декорации и более трехсот новых костюмов изготовлены по лучшим картинам, изображающим события той эпохи». В постановке участвовало более трехсот человек (Петербургская газета. 1890. 4 февр. С. 1; реклама). «В пьесе есть и „потешные“ солдатики, и ботик Петра Великого, и основание Петербурга, и Полтавский бой и пр. Пьеса обставлена добросовестно и даже с роскошью. Особенно хороши живые картины во всю сцену» (На Марсовом поле и в манеже // Петербургская газета. 1890. 5 февр.).