Как-то раз, исследуя вентиляцию, паучок наткнулся на изголодавшихся Аутредов, премерзкие создания. И сбегая, натравил их на ведьму, но как у него это вышло, мальчишка не знал. Просто в особо щекотливый момент, он подумал об Проксиме, и той боли, что она ему причинила, и на удивление уродливые создания сразу же отстали от него. Собственно, всё. Только позднее Питер узнал, что те перекинулись на женщину… Да уж, неловко вышло.
Собираясь сморозить очередную чушь, паучок вовремя остановил себя. Это уже превратилось в рефлекс — вовремя закрывать рот. Глядя на отстранённое лицо воина, в глазах которого плескалось доселе невиданная злоба, Паркер понял, что лучше его не провоцировать, а то Проксиме и утруждаться не придётся.
Чутьё не переставало сообщать о нарастающей опасности, и это отнюдь не способствовало адекватному поведению подростка. Времени распинаться перед воином не осталось. И Питер нехотя отступил, развернулся, и уже собирался забраться на стену, что б в ближайшее время вообще никому на глаза не попадаться. И когда он уже в прыжке оторвался от земли, его, что есть сил, дёрнули обратно.
Паркер чуть не задохнулся, садист Корвус схватил его за капюшон! И не давая подростку сделать глоток воздуха, потащил дальше по коридору. И паучок ощутил то, что ощущают маленькие декоративные собачки, которых тащат на поводке.
Следующий полноценный глоток воздуха Питер сделал уже в челноке. И прежде, чем Паркер успел, что-либо подумать или что хуже ляпнуть, Корвус беззлобно процедил: — Запоминай. Обратно управлять будешь ты.
Паучок округлил глаза, правда, за маской это было незаметно. И пока воин не передумал, мальчишка поспешно закивал и принялся внимательно следить, за каждым движением Корвуса, который, (о Господи, не верится, что это происходит!) показывал, как управлять челноком.
Детский восторг постепенно сошёл, уступая место суровой реальности. Паркер не обольщался на свой счёт, он понимал, что действия Корвуса обусловлены иными мотивами, и навряд ли воин проявил благородство, спасая задницу Питера от Проксимы просто так. Но мысль, что Глейв оказал такую услугу, была приятной и слегка щекотала нервишки. Ведь каким бы Корвус не был кровожадным, Питер не признавался себе в этом, но воин был ему приятен.
Ведь тоскующий по общению мальчишка, бывало, без умолку вываливал на Корвуса всякую ерунду. А воин молчаливо слушал, изредка вставлял комментарии, а когда Паркер ему совсем надоедал, то мужчина, всё так же молча, но с кривоватой усмешкой, пытался засадить нож пацану в горло. И Питер хорошо понимавший такие намёки быстро сваливал куда подальше. И это единственное подобие дружбы, что было здесь у Паркера. И порой он хватался за это непозволительно сильно, идеализируя пришельца.
И сейчас, Питер не мог быть хладнокровным и здравомыслящим в полной мере, так как впервые за долгий период времени был счастлив, ну или по крайней мере рад. Он так устал от всей этой серой, почти что чёрной жизни в заточении, и мысль о приключении не могла не будоражить подростка. Тем более в такой относительно нормальной компании.
Но здравый смысл настойчиво твердил: что Глейв летит отнюдь не в Диснейленд, и Паркеру необходимо быть осмотрительнее, иначе клинок и вправду может затупится.
***
Первый в жизни гиперскачок был неприятным, но не самым худшим, что происходило с Питером за весь период заточения. Так что, когда он смог выползти из челнока, мальчишка испытал самую настоящую радость!
Подчиняясь порыву, он тут же стянул с себя маску, и почти что ослеп, но даже боль была приятной. Ведь здесь было Солнце! И плевать, что оно за густой пеленой, плевать, что оно не одно, а их два! Это же самый настоящий природный свет, а не холодные лампы на полигоне Вселенского зла.
Юноша сделал глубокий вдох, но тут же согнулся пополам в диком приступе кашля. Смог на этой планете был не природного происхождения, и делать настолько глубокий вдох было опрометчиво, но Питер не мог поступить иначе, он был слишком рад, чтоб вести себя адекватно.
Слегка восстановив дыхание, мальчишка с замиранием сердца уставился на, как он предположил, окраину города. Общее впечатление было смазано, из-за серого, неестественно плотного смога, но всё это никак не могло испортить настроение мальчишки, ведь всем телом он ощущал, что сейчас не на корабле. Гравитация здесь тоже была самая настоящая и это почти, что пробило подростка на слезу.
Но ничто не могло омрачить его настроения, кроме внезапно выросшего из-за его спины Корвуса Глейва — Через триста тиков здесь. Иначе продам на рудники — серьёзно и в то же время, будто желая удачного дня, прокаркал воин, и в своей излюбленной манере, на полуслове, бросил Паркера у челнока.
Мальчишка от удивления снова поперхнулся воздухом, и ни возразить, и ни уточнить ничего не смог. Зло чертыхаясь, паучок поплёлся за Глейвом, ведь всё это выглядело уж слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но так же парнишку одолевали сомнения иного рода: Глейв прибыл сюда не просто так, а значит Питер должен проследить за ним. В конце концов, он же Человек-паук и играет за команду хороших, а значит должен помешать Чёрному ордену с его «плохими» делами.
Но Паркер даже со своим паучьим зрением умудрился упустить воина из поля зрения. Угрюмо блуждая по небольшой улице, подросток быстро выкинул Глейва из головы. Ведь это самый настоящий межгалактический рынок, с узкими проходами и толпами пришельцев.
Всё это выглядело так, будто он оказался в Нарнии, только в её космической версии. Это будоражило и разгоняло привычную тоску. И даже те два с лишним часа, что ему отвёл Корвус, были самые настоящие часы свободы.
Паркер затормозил у прилавка со странного вида едой. Здесь было море разнообразия и не всё выглядело столь отвратительно, как изначально подумал Питер. У него засосало под ложечкой, так как давно он не ел нормальной еды! И даже невнятного вида инопланетная хрень выглядела, как никогда аппетитно.
Нервного вида пришелец, заприметив Питера, сказал ему, что тот может взять всё, что захочет. От этого заявления подросток стушевался, и как-то аппетит тут же испарился. Ведь до жути странный взгляд был у торговца, лишь мгновением позже Паркер понял, что не так с пришельцем. Так же затравленно на него глазели «просящие».
Чёртов Глейв с гребаной маской!
И Паркер испуганный, даже не до конца понимая, чем именно, отступил, при этом задев женщину с ребёнком. Те тут же бросились к нему в ноги, и просили прощение так надрывно и слезливо, что Питер шарахнулся от них, как от прокажённых.
Окинув взглядом толпу собравшихся, паучок запаниковал. Окрылённый свободой, он только сейчас заметил, что все боятся его и обходят стороной. Глупо было думать, что кто-то видит его, Питера Паркера, за этой маской и зловещим одеянием Чёрного ордена.
Не в силах терпеть эту звенящую тишину, где единственным звуком был безумный скулёж женщины, Паркер нырнул в узкий проход.
Паучок совершенно не следил за дорогой, и сам не понял, как оказался в самом конце, у самой тёмной и неприметной лавки, что находилась рядом с откровенной свалкой.
Питер трясущимися руками сорвал с себя маску и швырнул её прочь. Но тут же его охватил приступ удушья. Он кашлял и задыхался. И не знал, что больнее, быть без маски или знать, что его боятся из-за неё.
Отдышавшись, вопреки горевшим лёгким, Паркер выпрямился. Медленно и с глубоким сожалением он подобрал ненавистную маску, но из упрямства не надел её, решив скорее задохнуться, чем испугать кого-либо ещё.
И как никогда он ощутил страшную тоску по дому и по Земле. Конечно же это круто побывать на другой планете, но здесь всё так отличалось, что не могло не угнетать. И обводя хмурым взглядом свалку, он наткнулся на потрёпанный постер Майкла Джексона. Это слегка сбило его с толку.
Питер снова огляделся, но уже внимательнее, и наткнувшись взглядом на сломанный скейтборд, а затем на шар для боулинга, его сердце пропустило удар, а затем зашлось в бешеном ритме и Питер понял почему — Это была самая настоящая Земная барахолка.