— Почему? — хрипло выдохнул подросток. — Зачем вы это сделали? Ведь вы могли отклониться? Или выбить клинок? Зачем? — с каждым словом разъяряясь, повышал голос подросток. — Или это очередной способ поглумиться надо мной? — яростно кричал Питер, слёзы бежали по щекам, а он и не замечал этого.
А титан, всё так же серьёзно, глядя на мальчишку, молчал. Затем спокойно вытянул оружие из раны, из которой тут же хлынула кровь, да, она не была красной, но кровь — это кровь. И Питер ощутил жгучее чувство стыда, он лишь ранил титана, но если бы на месте Таноса был кто-либо другой, то такое ранение могло стать смертельным.
И глядя на свои руки, Питер ощущал, что они запятнаны. Будто тем самым он теперь по-настоящему стал «Сыном зла».
Титан сделал шаг в сторону мальчишки и протянул ему клинок со словами. — Ещё раз.
Паркер резко вскинул голову и во все глаза уставился на титана, и впервые всерьёз задумался о его сумасшествии.
— Зачем? — хрипло выдохнул мальчик. — Зачем мне это делать?
Межгалактический тиран со странной покровительственной улыбкой на губах, будто у него нет дыры в боку, сказал: — Ты, как и всякий ребёнок, испытывая сильные чувства, не можешь понять их. И то, что ты держишь их в себе, только мучает тебя. Дай этому выход.
— И что это должно значить? Мне вас искромсать, что ли? — едко выплюнул юноша, поднимаясь с земли, игнорируя протянутый клинок.
— Ты зол, — выдохнул титан всё тем же покровительственным тоном.
— Это что, день озвучивания очевидных вещей? — огрызнулся паучок, и, наткнувшись на всё такую же спокойную физиономию титана, распалился вновь, отодвигая муки совести подальше. — Ещё бы мне не быть злым! Я в заточении, где каждый грёбанный день похож на другой! Благодаря вам у меня вместо руки железка! — он яростно взмахнул правой рукой в подтверждение своих слов, а затем так же яростно, тоном обиженного ребёнка, прошипел: — Меня калечат, пытают, и называют это «тренировками»! Ещё бы я не злился! — выдохнул он, а затем с ещё большим запалом продолжил: — Я здесь, с Безумным титаном, что верит в правильность вселенского геноцида! У которого мечта всей жизни уничтожить всё, что я люблю! И всех тех, кто дорог… — мальчишка резко запнулся, но всё-таки договорил, но не так как хотел это сказать. — Всех тех, кто дорог мне и кому дорог я.
Воцарившаяся тишина не была напряжённой, Паркеру было как-то всё равно на происходящее, он хотел лишь поспать. И обозревая местность, ему на глаза попалась перчатка бесконечности. И мальчишеский мозг прикидывал, какова вероятность, что он не умрёт, если схватит, так и манившую его к себе, перчатку.
Тиран, всё так же серьёзно глядя на паучка, выдохнул: — Твоя злость и твой страх…
— Я не боюсь вас! — перебил титана Паркер, резко переводя взгляд на Таноса. Со странной смесью торжественности и обречённости в голосе он прохрипел: — Я ненавижу вас! Ненавижу! НЕНАВИЖУ! Но совершенно не боюсь!
Танос сделал ещё шаг в его сторону, а Питер и не подумал отступить.
— И снова ты ошибаешься, мальчик, — спокойно сказал титан.
— Что за бред! — ощетинился Питер. — По-вашему, я к вам симпатию испытываю, что ли? Да как после всего, что вы сделали, вас можно не ненавидеть! Вы воплощение зла! Это всё из-за вас! — каждое слово, полное яда, срывалась с языка мальчишки, но титан так и оставался невозмутимым. А последнее обвинение было сказано тише всех предыдущих заявлений. И только на него Танос и отреагировал, но не так, как мог предположить подросток.
— Что случилось, Питер? — обманчиво мягко спросил титан.
Из Паркера вышибло весь дух. Ведь это был первый раз, когда Танос обратился к нему по имени. Паучок, даже не был уверен, что тот вообще знает, как его зовут.
Паркер зло уставился на Вселенское зло.
— Серьёзно? Вы действительно хотите знать об этом? Играете в заботливого «папочку»? — раздражённо выпалил юноша, а затем едко прошипел: — Ничего особенного, — пожал плечами, собираясь ответить по полной, но титан прервал его коротким: — Правду, Питер. Я хочу, чтоб ты сказал правду.
И отчего-то именно это разъярило Паркера сильнее прежнего: Какая к чёрту правда?
Проведя языком по обсохшим губам, Питер рассмеялся, взъерошил изрядно отросшие волосы и уставился на своего «повелителя».
— Одного я не могу понять. Может вы объясните мне, как «отец», — он скривился на этом слове, — может отдавать якобы своего сына на растерзание психам! Перекраивать его по образу и подобию своему и преспокойненько делать вид, что так и должно быть. Это ненормально! — воскликнул юноша, яростно искривив лицо.
— Ты прав, — спокойно подтвердил титан.
И Паркер снова стушевался: Да что здесь происходит?
А титан продолжал, будто даже радуясь растерянности на лице мальчишки.
— Ты прав, Питер. И я понимаю, почему тебе больно, — паучок, всё ещё смутно понимающий, к чему ведёт титан, надеялся, что это не одна из излюбленных словесных ловушек Таноса. И в какой-то миг подросток почувствовал, что не хочет, чтоб титан продолжал говорить.
— Отец не должен оставлять своих детей.
В груди мальчишки неприятно сжалось сердце.
— Прекратите, — дрожащим голосом вымолвил он, но титан собирался довести свою речь до конца:
— Отец не должен брать ребёнка на поле битвы ради мнимого превосходства…
— Замолчите! — отчаянно прохрипел мальчишка, делая шаг назад. Но Танос уже злее продолжил: — Настоящий отец не бросил бы своего ребёнка на растерзание мне…
— Я не хочу этого слышать! Замолчите! — повторял, как заклинание Питер, ему было больно, и больно уже давно. Пустота в сердце пугала, и он ,в стремлении заполнить её, играл в салочки со смертью. А сейчас Танос подловил его. И самообман Питера рухнул на него, грозясь похоронить под собой.
— Мистер Старк не мой отец, — охрипшим, будто и не своим голосом вымолвил Паркер.
— Как будто это что-то меняет. Не обманывай себя, Питер. Признай, и тебе станет легче.
— Да что вы знаете? — ощетинился мальчишка. Но титан так и не ответил.
Воцарившаяся тишина была гнетущей, Паркер тяжело дышал, рана, что он лелеял в собственном сердце, открылась вновь.
Питер был слишком мал, когда остался без родителей, и мал, чтоб в полной мере ощутить их отсутствие в своей жизни. Ему не хватало мамы и папы, потому что должно было не хватать. Но та потеря, что он ощутил со смертью Бена, была иной. Ведь он был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, что теряет.
Дядя Бен был той частью его жизни, которая, как он думал, будет всегда. Так же он думал и о мистере Старке. Но в обоих случаях он ошибся.
Ведь предательство - та же смерть, просто иного рода, гибель доверия и тех уз, что связывают одного человека с другим. А сейчас Питер был разбит и столь далёк от земли, что с полной уверенностью мог сказать, что это ад. Но он не мог понять одного, за что его наказывают, ведь он не сделал ничего плохого.
— Почему? — скомканный вздох сорвался с его губ. — Почему они даже не искали меня? — подняв опустошённые глаза на титана, спросил Питер. Он весь этот месяц силился найти ответ на этот вопрос, но так и не смог. И был готов получить ответ от кого угодно.
— Они верили, что этот выбор позволит им победить, — спокойно ответил титан.
Паркер кивнул, хотя даже не слышал ответа Таноса.
— Да, я знаю. Это моя вина, и ничья другая. Но они даже не пытались, — ему почти удалось побороть сдавленный всхлип. — Забыли! Избавились, словно от ненужного балласта! — просипел подросток, бездумно пялясь в тёмное и мрачное небо неизвестной ему планеты. — Бросили… Просто отказались от меня…
Мальчишка ощущал себя второстепенным персонажем, которого вырезали из оригинальной сюжетной ветки без особой на то причины.
— Я старался! Я боролся! Я думал, каждый важен, — всхлипывал подросток, — я думал, мистер Старк… Что мы… — и снова он беспомощно взглянул на титана, и, казалось, тому действительно не всё равно. — Что я не просто подросток со способностями. И что я не просто стажёр, а… — он судорожно втянул воздух и сказал то, что никогда не произносил вслух. — Что мы семья…