Сейчас вблизи она показалась ему значительно более хрупкой, чем в коридорах «Ритца». А ее большие ягнячьи глаза выглядели несколько испуганными. В манерах же сквозили недоверие и неуверенность.
— Насколько я знаю, ты очень занятой человек. Нет необходимости превращать этот ужин в событие. Можешь просто сказать, для чего ты меня хотел видеть, — предложила Келли.
— Всему свое время, Келли, — смакуя каждое слово, проговорил Александрос. — Скажи-ка лучше, что занесло тебя в Париж? Разве колледж ты заканчивала не в Англии?
— Совершенно верно. Училась я в Лондоне. Но когда не стало родителей, я испытала сильное желание уехать из своего родного города. Можешь сам догадаться, почему. А поскольку Париж всегда был одним из моих любимых мест, то… — Она жестом закончила свое высказывание и пригубила минералки. — Я использовала деньги своего наследства для учреждения фирмы. Теперь Париж — мой новый дом.
— Я изучал относительные показатели участия твоей фирмы на рынке аналогичных компаний. Ты завоевала свою нишу, с чем тебя можно только поздравить, — пресно констатировал профи.
— Мне льстит твоя похвала, — отозвалась Келли.
Поспевший к неловкой паузе официант пригласил их занять заказанный в ресторане столик.
— Что скажешь? — шепотом поинтересовался Александрос, перегнувшись через стол, когда подали сказочно сервированные блюда французской кухни.
— Замечательно! — охотно откликнулась Келли, глядя на это изобилие. — Мой аппетит — мой злейший враг. К сожалению, я ничего не могу ему противопоставить, — пошутила девушка, дав Александросу очередной повод пристрастно оценить соблазнительные изгибы ее истинно женской фигуры.
— Да! Ты все такая же пышечка, — добродушно подметил он.
Но она не расслышала в слове «пышечка» ничего, кроме упрека в излишней полноте.
— Не пора ли сказать, для чего ты меня пригласил, Александрос? — строго повторила она волнующий вопрос.
— Нет, Келли. Не пора, — коротко ответил он. — Расскажи мне для начала, Келли, зачем ты это сделала?
— Сделала — что? — переспросила она.
— Предоставила папарацци фотографию, изложила свой взгляд на события… заметь, я выражаюсь крайне деликатно.
Александрос с удовольствием наблюдал, как ее бледность застилается малиновым цветом волнения.
— Но я не делала ничего из того, в чем ты меня подозреваешь, — робко, но предельно искренне заверила его Келли.
— Как тогда такое могло случиться? Объясни мне! — настаивал Александрос.
— Мне нечего сказать, кроме того, что ни словом, ни делом я не желала причинить тебе вред. Я приняла твое решение о браке с Пией и ушла, что стало после, мне неизвестно.
— У меня нет оснований верить тебе… Пока оставим эту тему. Поговорим о твоем дяде Алексее, — неожиданно сказал грек.
— А что с ним? — настороженно спросила Келли.
— Трудности у твоего дяди. Вернее, огромные проблемы, — эмоционально жестикулируя, объявил он.
— Какого рода проблемы? — заметно нервничая, спросила Келли.
— Проблемы, которые могут быть разрешены только посредством вливания в его затхлое предприятие суммы в несколько миллионов евро. У тебя ведь нет акций в его компании?
Келли отрицательно покачала головой.
— Какое благоразумие! Хотя мне это было известно. Твои родители еще не успели остыть в могиле, как их любящая дочь сбыла с рук все акции фамильного бизнеса, — цинично прокомментировал Александрос.
— Что я сделала со своими акциями, никого не касается, — сухо парировала Келли.
— Но факт остается фактом. Твой родной дядя крайне зависим от моей помощи. Никто другой такой помощи ему оказать не сможет, — заявил Корос.
Келли смерила его взглядом. Она понимала, что диалог приобрел угрожающий характер.
— Послушай, Александрос, что тебе от меня-то надо? Не понимаю, каким образом можно переплести финансовые сложности Алексея и недоразумение семилетней давности?
— Почему нет? — развел руками Александрос. — Какой мне резон помогать дяде человека, который испортил мне репутацию и расстроил мою помолвку?
— Почему ты всю вину сваливаешь на меня, Александрос? — Келли еле сдерживалась, чтобы не закричать. — Если Пия любила тебя, если ваши отношения были основаны на доверии, как она могла купиться на бульварную сплетню, пусть даже и с фотографией? Тебе достаточно было клятвенного заверения и моего личного свидетельства, что газетная статья — не более чем злобный вымысел. И все не сложилось бы так драматично.
— Девочка моя, кто говорит о любви и доверии, когда это было тривиальное деловое соглашение, заключаемое двумя влиятельными кланами. Слияние, деточка… Было запланировано беспрецедентное слияние. А твой поступок в данном контексте приходится рассматривать как саботаж.