«Но она реагирует на тебя». Он наконец повернулся, чтобы посмотреть на меня, его глаза были полны такой смеси надежды и боли, что мне потребовалось все, чтобы не наклониться в его сторону и не поцеловать его.
Ему было больно. Я мог бы это исправить. И, более того, я мог бы всё исправить, если бы скорбящий парень был геем. Было много случаев, когда я использовал свое тело, чтобы успокоить и приласкать, и это было забавно, когда парни, которые никогда бы не подумали принять объятия, соглашались на все под предлогом того, что это просто секс. Но с Эмери это не сработает, потому что он не примет, если его будут жалеть. На этот раз быстрое решение проблемы не годилось. Придется задействовать мозги.
«Я не хочу потерять свою дочь из-за горя, но, прогибаясь и выворачиваясь наизнанку, я не достигаю ничего продуктивного».
Я молча кивнул, потому что не знал, что еще можно сделать.
«Чем старше она становится, тем больше замыкается в себе, но всего несколько мгновений с тобой - и ты уже у нее под кожей», - хрипло сказал он, и его улыбка дрогнула, а подбородок задрожал.
И тут до меня дошло, что это гораздо важнее, чем то, что я заставляю его ребенка реагировать и говорить.
«Я был бы рад, если бы она открылась и поговорила с тобой - или, еще лучше, со мной, - но я приму то, что смогу получить».
«Я не волшебник», - категорично заявил я, потому что не хотел, чтобы он возлагал на меня какие-то надежды или думал, что что-то великое может произойти только благодаря тому, что я рядом. Гораздо вероятнее было обратное. Я был хорошим солдатом, на меня можно было рассчитывать под давлением, и если жизнь была в опасности, если люди стреляли в вас, я был тем, кто вам нужен. Но чтобы я был эмоциональным человеком, это было маловероятно. Почему Джаред решил, что именно я должна приехать в Монтану и стать няней, было непонятно. Мне оставалось только удивляться. Что в моем наборе навыков говорит о том, что я «хорошо лажу с детьми»? Каким образом он смог сделать из меня няньку, если я был парнем, которого вы хотели бы видеть в перестрелке?
«Я знаю это». Эмери вздохнул, возвращая мое внимание к нему. «Но она не ворчит и не игнорирует тебя, так что для меня это признак того, что она оживает, и я не могу не радоваться».
Мне действительно нужно было повторить, что я не являюсь лекарством.
Когда его девочки и третья - Тейлор, как сообщил мне Эмери, - забрались в джип, я повернулся и посмотрел на дорогу. Мне было интересно, как другие парни из Torus выполняют эту работу из года в год и никогда не вовлекаются в нее. Остаток пути я молчал, пытаясь придумать, что сказать Джареду, чтобы поскорее убраться из Урсы.
Когда мы подъехали к парку и Эмери нашел место в скоплении других машин, я вышел из машины и увидел, как Оливия отстегивает ремень безопасности и пытается спрыгнуть вниз на гравий парковки. Проблема была в том, что ее ноги запутались в ремнях футбольной сумки, и она бы покатилась вперед и упала, но я был рядом и легко поймал ее.
«Олли!» воскликнул Эмери.
«Все в порядке», - успокоил я его, наклонившись вбок, чтобы видеть его и установить зрительный контакт. «Я поймал ее. Не беспокойся».
Он кивнул, глубоко вздохнул, а затем отвернулся от меня и ударился лбом о руль. «Спасибо», - сказал он, не двигаясь, с закрытыми глазами.
Я понятия не имел, почему такая мелочь настолько потрясла его, но, решив, что неплохо было бы дать ему минуту-другую, я обратил свое внимание на девочку в моих руках.
«Ты в порядке?» спросил я ее.
«Ты не дал мне упасть», - сказала она, как только я отнес ее с дороги, миновав огромную лужу, и поставил на землю. «Это было круто».
От меня не ускользнуло, что совсем недавно я употребил слово «потрясающе», а теперь его произнесла она. Это было чертовски мило. «Тебя легко поймать».
«Но я большая».
Я фыркнул, подумав, что ее легкие сорок пять фунтов - она не могла быть больше этого - вряд ли могут быть хоть какой-то нагрузкой. «Тебе стоит немного сбавить скорость, а?»
Она издала тихий смешок и кивнула. «Так говорит папа».
«Папа прав», - сказал я ей, морщась. «Это отстой, но он прав».
Она обхватила обеими руками мой левый бицепс. «Ты довольно сильный».
«Ты тоже можешь стать такой. Мы будем тренироваться вместе по утрам».
«И почему я должна хотеть стать сильной?»
Я прищурился на нее. «А почему бы и нет, вот в чем вопрос».
Она уставилась на меня, а я скрестил руки и уставился в ответ.
«Ладно», - сказала она с таким видом, будто делала мне одолжение, и закатила глаза, чтобы подчеркнуть это.
«Хорошо».
«Ты же знаешь, что я рано встаю», - предупредила она, одарив меня дерзкой ухмылкой.
Я пожал плечами. «Ничего страшного. Ты можешь разбудить меня. Мне все равно нужно вставать пораньше». Что было правдой. В последнее время я немного халтурил, но я только пять месяцев как ушел из флота, так что я все еще выяснял, какой будет моя новая нормальная жизнь.
«Да? Обещаешь?»
«Конечно», - согласился я, наклоняясь, чтобы завязать ее правый футбольный бутсы. «Так чем ты на поле занимаешься?»
«Я нападающий».
«Я понятия не имею, что это такое, но я посмотрю и разберусь».
Последовали восторженные кивки. «Можешь принести мою сумку?»
Поспешив к все еще открытой двери, я подхватил с пола ее спортивную сумку с символикой футбольного клуба «Барселона», а затем закрыл дверь. Когда я снова оказался рядом с ней, она вложила свою маленькую руку в мою и повела меня вокруг внедорожника к своему отцу и Эйприл.
Эмери сразу же положил руку на плечо Оливии. «Пожалуйста, помедленнее, Олли. Я не хочу, чтобы ты снова сломала руку, хорошо?»
Теперь все стало понятно: его тревога, его почти нервный срыв на переднем сиденье. Если бы мой ребенок сломал руку, когда в очередной раз выходил из машины, я бы тоже не выдержал.
Она улыбнулась ему. «Я знаю. Прости, что я опять поторопилась».
«Все в порядке», - сказал он, на мгновение коснувшись ее щеки. Я увидел, что он заметил, как она держит меня за руку, и когда его взгляд встретился с моим, я был удивлен беспокойством, которое я там увидел.
«Может, мы уже пойдем?» - проворчала Эйприл.
Когда мы прибыли на поле, Эмери установил стул для Эйприл, на который она уселась и тут же приступила к рисованию, открыв свой этюдник. Следующий он приготовил для Оливии. Последний раскрыл и протянул мне.
«О, это очень мило с твоей стороны, но я за рулем с четверга, так что стоять - это здорово».
Его улыбка была теплой, и я наблюдал, как он успокаивается и расслабляется. «Ну, если захочешь, он здесь».
«Я ценю это».
Я наблюдал, как он одевает на Оливию защитные щитки, а затем отправляет к тренеру. Я стоял рядом с ним, когда все девочки сложили руки в круг, прокричали «бой, бой, бой» - может быть, не совсем уместно - и бросились на поле.
Через некоторое время он сказал: «Олли скоро привяжется».
Я повернулся к нему. «Прости?»
Его брови нахмурились, когда он уставился на меня. «Олли. Я уже могу сказать, что она очень к тебе привяжется».
Он сказал это как о неизлечимой болезни.
«Потому что ты будешь здесь, в нашем доме, она будет видеть тебя каждый день, и вы уже ладите. У нее появятся чувства, и когда ты уедешь, ей будет тяжело».
«И что ты хочешь, чтобы я с этим сделал?» честно спросил я его. «Должен ли я вести себя с ней как мудак?»
Он фыркнул. «Нет».
«Мне уйти?»
«Ты никуда не уйдешь». Он был непреклонен.
«Тогда?»
«Мне просто придется иметь дело с последствиями», - с сожалением сказал он.
«Извини, - поддразнил я его, пытаясь разрядить обстановку, - но когда ты такой обаятельный, не так уж и много нужно сделать, чтобы твоя дочь влюбилась в меня».
«Ты всегда такой заботливый?» - спросил он, грубо потирая глаза ладонями.
Я не ответил, а подождал, пока он переведет дух, а затем улыбнулся. «Если тебя это утешит, думаю, Эйприл меня ненавидит».
«Ну что ж, слава Богу за маленькие одолжения».
Я пожал плечами, а он положил руку мне на плечо и оставил ее там.
«Давай поговорим о чем-нибудь другом».