Мне пришлось заставить себя уйти и вспомнить, что они мне не принадлежат. Они не были моими. Я был лишь случайным прохожим. Расстояние было ключевым фактором, как и напоминание о том, что я буду здесь очень недолго. Это определенно было тем, что нужно держать в голове.
Приняв душ и переодевшись, я позвонил своему приятелю, который уволился во время Адской недели2, когда мы проходили базовую подготовку подводных саперов и морских котиков. Мне было грустно видеть, как он уходит, но я был рад, что он захотел продолжить нашу дружбу после увольнения. Я еще больше оценил нашу связь, когда вышел из состава ВМФ и он настоял на том, чтобы я попробовал поработать в Чикаго, а не вернулся в Сан-Диего, где я начинал. Его гостевая комната стала моим временным домом, пока я искал работу в Городе ветров3. Он был там, потому что после окончания контракта с ВМС вернулся в медицинскую школу и теперь работал лечащим врачом в Северо-Западном мемориальном госпитале. Он был сердечно-сосудистым хирургом и создавал себе имя в медицинском сообществе.
«Ты можешь поговорить со мной по скайпу сегодня?» спросил я доктора Энтони Леоне. «Я на работе, а тут маленькая девочка и ее папа, которым нужен откровенный разговор о том, что случилось с их мамой, когда она умерла».
«Поговорим откровенно», - сказал он, и я услышал в его голосе беспокойство. «И как она умерла?»
Я рассказал о расслоении аорты.
«О, черт возьми, Бранн», - простонал он, словно я его убивал.
«Послушай», - умолял я его. «Ей восемь, и она воображает всякие вещи, которые произошли с ее матерью в последние несколько мгновений ее жизни», - продолжил я со вздохом. «Важно, чтобы она узнала правду от врача, который сможет все подробно объяснить, но на ее уровне».
«Вот дерьмо», - проворчал он. «Попроси еще Луну с неба, почему бы и нет?»
«Да ладно, я в тебя верю».
«Я отказываюсь портить жизнь маленькой девочке...»
«В этом-то и проблема, Тони», - признался я. «Я боюсь, что если она не получит ответы в ближайшее время, то то, что она сейчас переживает, просто загноится и съест ее заживо».
На том конце замолчали.
«Пожалуйста».
Он резко выдохнул. «Конечно, я скажу тебе «да», потому что ты заинтересовал меня тем, что она хочет учиться, а я хочу учить».
Я знал это, потому что знал его. Он был потрясающим наставником.
«Где ты, черт возьми, находишься и какова разница во времени?»
«Я в Монтане, так что, может быть, ты хочешь сделать это сейчас?»
Он велел мне взять ноутбук.
Оливия решила, что хочет сидеть с отцом и сестрой, и хотя она не была уверена, что ей захочется остаться на все это время, она была готова посмотреть. Эмери бросил на меня обеспокоенный взгляд, но когда я сжал его бицепс, он вздохнул и кивнул, соглашаясь, чтобы Оливия посидела у него на коленях.
Эйприл дрожала, она была так взволнована. Эмери выглядел нервным и испуганным, а Оливия - неуверенной, когда они все вместе сели за кухонный стол. Я открыл Skype на своем MacBook Air и позвонил Тони. Как только он ответил, и Эйприл увидела его в белом докторском халате со стеной рентгеновских снимков за спиной, серьезного, в очках без оправы, с бородой и усами, я увидел, как она заметно расслабилась. Ее плечи опустились, она разжала кулаки, позволив своим рукам раскрыться, наклонившись вперед, чтобы лучше видеть то, что находится за его спиной. И я понял. Она подумала, что я ее обманываю, что я хочу, чтобы она поговорила с кем-то, кроме врача, или с кем-то, кто не воспримет ее всерьез. Когда она увидела, где он и кто он, все изменилось.
«Доктор Энтони Леоне, это моя подруга Эйприл Додд, ее отец Эмери и младшая сестра Оливия».
«Добрый день», - поприветствовал он их. «Эйприл, как я понимаю, у тебя есть вопросы о том, что случилось с твоей мамой».
Она кивнула.
Затем он взглянул на Эмери. «Как я понимаю, вы согласились, чтобы я поговорил с вашей дочерью, сэр».
«Да, согласился», - согласился Эмери.
«Тогда ладно». Тони вздохнул и переключил свое внимание на Эйприл. «У меня тут есть модель сердца, если ты не против посмотреть».
«Да, пожалуйста, и спасибо, что согласились поговорить со мной», - поспешно ответила она.
Его улыбка была доброй. «Конечно. Послушай, если я буду говорить слишком быстро, или ты чего-то не поймешь, или захочешь, чтобы я остановился, потому что тебе нужно время, чтобы переварить информацию, которую я тебе даю... если что-то из этого случится, ты просто дай мне знать, хорошо?»
«Да», - согласилась она и, схватив руку отца, крепко сжала ее.
Эмери смотрел на руку своей маленькой девочки, и я видел, как мгновенно заблестели его глаза. Из того, что он мне рассказал, я понял, что у них уже давно не было моментов, когда отец и дочь были близки. Это было именно то, на что он надеялся, хотя, возможно, и не из-за того, что должно было стать таким душераздирающим для них обоих.
Выйдя из кухни, не желая мешать семье, я прошел в гостиную и растянулся на диване. Мое тело сразу отяжелело, и когда я почувствовал, что кто-то запустил руку в мои волосы, поглаживая меня, я издал нечто среднее между хрюканьем и мурлыканьем.
«Это приятный звук», - рассеянно сказала Оливия. «У тебя красивые волосы, в них много разных оттенков».
«Спасибо», - пробормотал я в подушку.
Она замолчала, ее пальцы снова и снова перебирали мои волосы.
«Тебе там было скучно?»
«Угу», - сказала она, а потом зевнула, повернувшись так, что ее голова оказалась рядом с моей на подушке. «Я знаю, что мама в раю, даже если Эйприл так не считает».
Хорошо, что она верила, и к чему мне противоречить ей? Я не мог эмпирически утверждать, что так или иначе.
«Вот этот - золотой», - сказала она, вернувшись к рассмотрению моих волос. Я чувствовал, как она перебирает их пальцами. «Этот - коричневый. А этот... рыжий. У моей мамы были рыжие волосы, как у меня».
«У тебя русые».
«Они рыжие, как у тебя», - возразила она мне.
Возможно, в моих темно-русых волосах и были какие-то оттенки, но рыжего среди них не было. Но я не собирался ее поправлять, потому что ей было приятно, что между нами есть сходство. Она хотела, чтобы у нас было что-то общее. «Хорошо».
«Этот желтый, а не золотой, а этот вроде как белый».
Я быстро затихал под ее нежными ласками.
«Папа должен был проводить меня до дома Мэрайи, чтобы забрать мой ланчбокс с Чудо-женщиной», - сообщила она мне. «Может, мне подождать, пока он закончит?»
Я на мгновение замолчал, обдумывая, что сказать.
«Земля - Бранн», - поддразнила она меня. «Ответь, Бранн».
«Знаешь, быть пассивно-агрессивной не очень хорошо», - сказал я ей со стоном. «Спроси меня прямо».
«Что ты только что сказал?»
«Когда ты о чем-то просишь или чего-то хочешь, ты должна просто прийти и сказать об этом. Не надо делать это окольными путями, это никому не нравится».
«Я все еще не понимаю».
«Если ты хочешь, чтобы я пошел куда-то с тобой, ты говоришь: «Бранн, проводи меня до дома Мэрайи, потому что она забрала мою коробку с обедом, и я хочу ее вернуть».
«О.»
«Да, о».
«Так что просто скажи, что я должен сделать».
«Да, мэм?».
«Хорошо. Мы можем идти?»
Я не собирался выяснять с ней все тонкости между «можем» и «можно», потому что сам постоянно говорил «можем». Когда-то давно у меня был сержант, который говорил: «Не знаю, можешь ли ты?», когда я задавал ему подобный вопрос, но меня это никогда не беспокоило4.
«Да. Пойдем к Мэрайе».
«Потрясающе», - радостно согласилась она. «Это всего лишь в конце улицы».
«Сначала я возьму телефон», - соврал я, скатываясь с дивана и возвращаясь в свою комнату, чтобы достать свой Глок из закрытого кейса, в который я положил его, когда мы вернулись домой. Он был мне нужен, это было необходимо, но я не хотел, чтобы кто-то из детей знал, что я ношу оружие.