«Серьезно?» - огрызнулся он.
Этот человек определенно не любил утро.
Я не мог не улыбнуться. Он был очарователен и очень нуждался в объятиях.
«Ты, - сказал он, указывая на меня, - начинай готовить завтрак, а ты, - проворчал он, указывая на Эйприл, - иди и поцелуй меня».
«А как же я?» спросила Оливия, удобно устроившись в моих объятиях и положив руку мне на плечо.
«Вы с Бранном оба потные», - сказал он, вздрогнув так, словно это было отвратительно. «Я не хочу, чтобы это было на мне».
«О нет?» Я осмелился, игриво приподняв бровь.
Он поднял палец. «Так, подожди.»
Эйприл завизжала и бросилась бежать. «Папа, беги!»
Его улыбка застала меня врасплох, прежде чем он убежал.
«О, они оба словно поджаренные тосты», - громко объявил я.
«Тосты?» переспросила Оливия, когда мы услышали, как захлопнулась дверь Эйприл.
«Да, это значит, что они...» Я не смог сказать «мертвы». Нельзя говорить «мертвый» маленькой девочке, у которой умерла мать, даже в шутку. «Это значит, что у них большие проблемы».
«Ты что, собираешься накрыть их консервной банкой?»
Я медленно повернулся к ней. «Что, прости?»
«Так говорит дедушка. Он сказал мне по телефону на прошлой неделе, что собирается накрыть белок, потому что они едят птичий корм, предназначенный для зябликов, кардиналов и чикад».
«Ах», - сказал я, направляясь к комнате Эйприл.
«Я сказала бабушке, что она не должна позволять дедушке обижать белок, а она ответила: «Ну, сладкая - потому что так она меня называет - у кошки есть котята».
Я перестал двигаться и посмотрел на нее. «И что это значит?»
«Папа сказал, что это значит, что одно следует за другим».
«И какое отношение это имеет к войне твоего дедушки с белками?»
Она пожала плечами. «Я не уверена, но всякий раз, когда мы приезжаем к ним, мне приходится спрашивать его, что означают многие вещи. Бабушка всегда говорит, что мы должны чаще бывать у них».
Я хрюкнул. «Эй, у тебя ведь есть пистолеты Nerf?»
Глаза Оливии загорелись, и она с энтузиазмом кивнула.
Мы ворвались в комнату на скорости около девяноста, но не учли возможности того, что наш враг тоже не пожалел времени, чтобы вооружиться. Воздух наполнился голубыми пулями Nerf с оранжевыми наконечниками. Другие были зелеными. Очевидно, это были патроны для зомби.
Эйприл закричала, когда я притворился, что нырнул на ее кровать.
«Нет! Бранн! Не смей! Ты испачкаешь мой плед с изображением Чудо-женщины. И Оливия тоже!»
Эмери поймал свою младшую в середине прыжка, и она обхватила его за шею и попыталась поцеловать.
«Нет, нет, - закричал он, поворачивая голову взад-вперед, - все, что угодно, только не это. Я только что проснулся; я не хочу, чтобы я был весь в поту!»
Эйприл, видимо, было все равно, лишь бы я не лез на ее кровать, потому что она встала на нее и прыгнула на меня, как мартышка.
«Боже, какая ты тяжелая», - крикнул я, падая на пол на спину. «Ты весишь чертову тонну!»
Она смеялась как сумасшедшая, а Эмери был рядом, пошатываясь, но я двигался быстрее, чем он заметил, а комната и так была не очень большой, так что он шагнул между моих коленей. Инстинктивно я сжал бедра, чтобы защитить пах, и он отклонился, чтобы не упасть, что, конечно, заставило его сделать именно это. В итоге он повалил Оливию на кровать, а сам опустился рядом со мной.
Я хотел вскочить на ноги, но Эйприл сбила меня с ног, в результате чего Эмери оказался бы у меня на груди, но так как я был более координирован, я поймал его и защитил его голову, которой было бы больно удариться о пол, даже учитывая, что он был покрыт ковром. Когда Оливия с воплями выбежала из комнаты, а ее сестра, стреляя, шла по пятам, я стоял на руках и коленях, нависая над Эмери.
Он был великолепен.
Лицо раскраснелось, он смеялся, глядя на меня так, словно я был вторым пришествием, и мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не упасть и не прижать его к себе. Он был готов к поцелуям, он нуждался в них, но вместо того, чтобы прислушаться к своим инстинктам, я продолжал стоять на месте. Мои руки лежали по обе стороны от его головы, а колени обхватили его бедра.
«Ты понимаешь, - сказал он, скользнув руками по задней поверхности моих бедер, - что мои девочки теперь каждое воскресенье будут хотеть устроить войну на Nerf.
Его руки скользнули под края моих шорт, и я вздрогнул от этого прикосновения, возбуждение пробежало по моей коже, вызвав мурашки. Но пока я находился там, медленно распаляясь, теряя контроль над собой с каждой секундой, ниточка за ниточкой, его взгляд был полон не жара, а благоговения. С него так и лилась благодарность. Как будто он не мог поверить, что ему так повезло, что я здесь, с его семьей. Он думал обо мне только в одном контексте... как о няне.
Я застонал от разочарования, потому что все, чего я хотел, - это чтобы он поднял свои ноги и обхватил мои бедра.
«Бранн?» - благоговейно произнес он мое имя, и я возненавидел это. Я бы предпочел, чтобы мое имя вырывалось из его горла со стоном. «Что случилось?»
«Папа!» пискнула Эйприл, вбегая в комнату с Оливией прямо за ней.
Я приподнялся с него, чтобы успеть поймать Эйприл, когда она влетела в мои объятия. Оливия практически набросилась на отца, и он поднялся только для того, чтобы тяжело опуститься на кровать.
Мы все задыхались и улыбались.
«Знаешь, - сказал Эмери через мгновение. «Технически Оливия испачкала только халат, а не все, что под ним».
«О, да, да», - согласилась с ним Эйприл. «Она не противная, только Бранн».
Я глубоко вздохнул.
«Бранн тоже не противный, уверяю тебя».
Встав, я усадил Эйприл и вышел из комнаты, внезапно уставший, нуждающийся в еде и воде.
«Бранн, я приготовлю завтрак», - окликнул меня Эмери, когда я подошел к двери в свою комнату.
«Спасибо», - ответил я. «Я просто собираюсь быстро принять душ».
Я не стал ждать, скажет ли он что-нибудь еще.
Под струями воды я гладил себя, думал о нем и бурно кончил, выплеснувшись на кафельную стену. Когда я вышел, все было так, как будто ничего не произошло. Я предложил пройтись по магазинам, и обе девочки скорчили мне рожи, как будто я сошел с ума.
«Мы должны пойти в церковь», - сообщила мне Оливия. «Тебе нужно надеть церковную одежду».
Я улыбнулся ей. «Только не в этой жизни».
Эйприл повернулась лицом к отцу, умоляюще глядя на него и прикусив нижнюю губу. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить, что я нахожусь в самом центре происходящего.
«Нет», - твердо сказал он. «Бранн уже взрослый, и он вправе сам выбирать, во что верить. У тебя нет такой роскоши, пока тебе не исполнится восемнадцать».
Эйприл жалобно посмотрела на меня, вложив свою руку в мою.
«Не говори мне эту чушь про солидарность», - сказал я, сжимая ее руку, прежде чем отпустить. «Ты сама по себе, малыш».
Она нахмурилась и скрестила руки.
«Обычно после этого мы обедаем с Лидией», - сообщил мне Эмери. «Ты можешь встретиться с нами...»
«Все в порядке», - быстро сказал я. «Я не хочу мешать вашей семье. Я могу прогуляться и получше познакомиться с городом».
«Нет», - ныла Оливия, подходя и обхватывая меня за талию. «Я не хочу, чтобы ты оставался один».
«Со мной все будет в порядке, милая».
Но она не выглядела убежденной.
Эмери приготовил на завтрак омлет с ветчиной и сыром, и слушать, как он объясняет мне о святости сковороды для омлета, пока Оливия качает головой, а Эйприл закатывает глаза, было забавно. Он сделал наш с авокадо и сальсой, а также приготовил хэш-брауны12 с нуля и завершил его ломтиками канталупы13 на гарнир. Я предложил прибраться, чтобы они могли собраться в церковь.
«Ты уверен, что не хочешь встретиться с нами за поздним завтраком?»
«Конечно, спасибо».
Но он не сдвинулся с места.
«Что?»
«Вчера ты сказал, что не знаешь, получится ли из тебя хорошая няня, потому что ты сам никогда не был по-настоящему ребенком».
«О, это не...»
«Пожалуйста, Бранн, - успокоил он меня, положив руку на мой бицепс и осторожно сжав его. «Пожалуйста, доверь мне что-то личное. Ты знаешь обо мне практически все».
Я знал слишком много, в этом-то и была проблема. «Моя мать умерла, когда я был совсем маленьким, мне не было и двух лет, а мой отец не годился в родители».
«Так ты сказал», - мягко ответил он, уделяя мне все свое внимание, его большой палец скользил взад-вперед по одному и тому же месту.
«Он пил», - пояснил я, не желая вдаваться в подробности о том, как он брал меня с собой в бары и позволял смотреть, как он играет в бильярд, а если он выигрывал, то в хорошие дни меня угощали хот-догами. «Он много пил. И когда он выпивал, то немного меня поколачивал».