«Вот видите», - сказала Оливия, подхватив эту идею, - «он легален».
Миссис Накама снисходительно улыбнулась ей. «Да, дорогая, я вижу, что он легален, но ему придется пройти проверку и...»
«За меня поручится шериф», - сказал я ей. «Это сработает?»
«Ну, да, я думаю, что... да, наверное, но сегодня с детьми должен был прийти лесничий, мистер...»
«Можете звать меня Бранн».
Она кашлянула, ее щеки стали розовыми. «О, да, Бранн. Это мило. Но, эм, к нам приходил лесничий, чтобы помочь... с...»
«Детьми?»
«Да. С детьми. Мы пригласили лесничего, и... У вас есть навыки выживания, мистер... то есть Бранн?»
«Отставной морской котик считается?»
Она пискнула. Это было мило. «Морской котик». Она вздохнула и положила руку на грудь.
Оливия потянула меня за руку, и я обратил на нее внимание.
«Что?»
«Почему людей волнует, что ты работал с морскими котиками? Дельфины были бы лучше».
«Согласен на сто процентов».
Быстрый звонок шерифу, и мне разрешили отправиться на экскурсию.
На тропе я повернулся к Оливии, почувствовав себя дерьмово. «О, дружище, я забыл про Уинстона. Он что, собирается писать в доме?»
Она хихикнула. «Для этого и нужна собачья дверь, Бранн. Ага.»
Я нахмурился, что вызвало у нее приступ смеха. «Ты настоящий умник, знаешь ли».
Она нахмурила брови. «Да, я знаю. Можешь теперь показать нам всем, что не стоит есть?»
Я мог это сделать.
***
Когда мы вернулись домой после обеда, Эмери там не было, и после того, как Эйприл покормила Уинстона, а Оливия напоила его свежей водой, мы взяли его с собой, чтобы пройти сначала в додзё, а потом еще через три дома, туда, где Эйприл занималась фехтованием.
«Ты умеешь сражаться на мечах?» спросил я Эйприл, взволнованный этой новостью.
«Да», - ответила она, сияя от счастья. «Хочешь, я тебя научу?»
«Блядь, да».
Она рассмеялась, когда Оливия сказала мне, чтобы я не употреблял слово «блядь». Оно было неприличным.
Следующий час я ходил между двумя девочками, проверяя обеих, а Уинстон послушно шагал рядом со мной, и я был на середине пути, когда они выбежали за мной.
Вечером мы все вместе рассказали Эмери о событиях нашего дня.
«Мне кажется, миссис Накама очень понравился Бранн», - сообщила Оливия отцу. «Она стала розовой, когда он держал ее за руку, чтобы она не упала».
Эмери ухмыльнулся. «Ты как рыцарь в сияющих доспехах, правда?»
«Не совсем», - поддразнил я его, передавая ему приготовленные на пару брокколи.
«Я думаю, ты скромничаешь, - заверил он меня. «И это тоже прекрасное качество».
Во время остального пересказа я опустил наш с Эйприл разговор с миссис Дабни, потому что он сказал мне, что я не обязан сообщать ему обо всем, и, поскольку все было улажено, повторять, что произошло и как все разрешилось, было бесполезно. Кроме того, я делал то, что должен был - устранял препятствия для его девочек и заботился о них, когда его не было рядом. И без того у него было более чем достаточно поводов для разговора: Эйприл рассказала ему о бомбардировке Перл-Харбора, а Оливия драматично объяснила, какой ужас она испытала в глубине души, когда никто в ее классе, кроме девочек из футбольной команды, не знал, кто такой Лионель Месси.
«Это было так ужасно», - заявила она отцу, пока я притворялся, что кашляю, чтобы не рассмеяться.
После того как мы вместе помыли посуду и поговорили еще немного, когда девочки пошли в душ, я отправился с Уинстоном на прогулку, попутно заглянув в дом Дженни Рубио, а Эмери занялся проверкой бумаг. Когда я вернулся, он лежал на полу в гостиной, раскинув руки и ноги, с закрытыми глазами, а Оливия и Эйприл сидели рядом и хихикали.
«Что происходит?» спросил я, закрыв за собой дверь.
«Папа отказывается от преподавания, потому что некоторые из его учеников такие глупые».
«Да ладно, это грубо».
Не открывая глаз, Эмери указал на кофейный столик. Преодолев комнату, я поднял бумагу, которая, казалось, кровоточила от того, как много красной ручки он использовал.
«Перед промышленной войной», - прочитал я, а затем взглянул на лежащего на полу мужчину - весь взъерошенный и сексуальный, в спортивных штанах, футболке с длинным рукавом и носках. «Я что-то пропустил?» Он покачал головой. «Когда произошла Промышленная война?»
«После промышленной революции, конечно», - драматично ответил он.
Я смеялся всю дорогу до кухни за водой, а он оставался там, на полу, пока его девочки не набросились на него, и он не стал гоняться за ними по всему дому.
К этому было бы так легко привыкнуть.
В тот вечер, когда девочки отправились спать, я вошел в комнату и поцеловал их обеих на ночь. Когда Эмери последовал за мной, я подумал, что, может быть, у нас будет время поговорить вдвоем. Но он получил звонок от Лидии и отправился отвечать на него в свою спальню. Тогда мне напомнили, что этот мужчина мне не принадлежит, и это
было больнее, и чем я ожидал.
Позже, когда я лежал в постели и переписывался с Хаком по телефону, я услышал скрип половиц прямо за моей дверью, как будто он стоял там, потом несколько секунд ничего не было, а потом снова раздался тот же звук, как будто он ушел.
Я долго думал об этом.
***
На второй неделе я решил, что, хотя мне и нравится быть в доме, разумнее всего будет отдалиться от Эмери. Я уже настолько привязался к нему, что, когда я разговаривал с Хаком по вечерам, он наседал на меня, предлагая взять выходной от работы няней, чтобы съездить куда-нибудь и перепихнуться.
«Просто найди бар, подцепи кого-нибудь и трахни его в кабинке туалета».
«Ах, да ты романтик».
«Ты знаешь, что я имею в виду, Бранн. От тебя не будет никакого толку, если ты живешь в гребаной сказке. Не будь идиотом. Он натурал и собирается жениться, и то, что ты помогаешь ему с детьми, не делает тебя его мужем или их родителем».
Он всегда был голосом разума, даже когда я этого не хотел. «Я знаю это, ясно?» Я огрызнулся, потому что он был прав, а я был там, в доме этого человека, и рвал себе сердце.
«Тогда, блядь, веди себя соответственно».
Он был прав, и я это знал, но походы в кино с Эмери и девочками, ужины, разговоры перед камином, забота об Оливии, когда она подхватила желудочное заболевание и была вынуждена остаться дома со мной, или поездки на экскурсию с Эйприл привели к тому, что мне было очень трудно отделить себя от них.
То, как Эмери относился ко мне, не помогло.
Он звонил мне днем. Он купил мне парку, шарф и нелепую неоново-оранжевую шапку.
В субботу проходил школьный конкурс песни, и после третьего часа я медленно повернулся к нему, и выражение моего лица, должно быть, было мрачным, потому что он повернулся и выплюнул воду. Повезло, что мы были в конце зала, а то бы он изобразил дельфина прямо на некоторых невезучих людей.
«Серьезно», - ныл я, сам того не желая. «Каждый класс во всей школе поет?»
Он кивнул, вытирая рот и хихикая.
«То есть вся начальная школа?»
«Тебе нужно обдумать это», - поддразнил он меня.
«Но... мы можем умереть здесь».
Он снова кивнул, и в этот момент засмеялся. «Это как выпускной в школе», - весело объяснил он. «И я говорю по собственному опыту».
«О, - сказал я рассудительно, сочувствуя ему. «Тебе приходится проходить через это каждый год, да?»
Он нахмурил брови.
Ужас.
***
Эмери нашел Эйприл нового психотерапевта в Уайтфише. Хотя сначала она не хотела идти, мы оба настаивали, потому что единый фронт и все такое, и она согласилась. Она должна была пойти, это было проще простого, потому что, хотя после разговора с моим приятелем она и сдвинулась с мертвой точки, из опыта общения с другими людьми, в том числе с Хаком, я знал, что волшебного лекарства от горя не существует. Дети устойчивы, более устойчивы, чем им часто приписывают, но у нее будут остаточные периоды скорби. Она будет терять самообладание. Она будет делать успехи, но будут дни, провоцирующие события и воспоминания, которые заставят ее откатиться назад.
Удивительно, но оказалось, что доктор Хаггерти ей очень понравился. Он был забавным и приземленным, и, как он и сам говорил, три года в жизни такого маленького ребенка - это целая вечность. Завершение и прогресс не происходят за один день. Он был в восторге от того, что и Эмери, и я были согласны на постоянное лечение.
Единственное, что его беспокоило, - это я.