«Эйприл очень привязалась к вам, - сказал он мне после одного из приемов, пригласив меня в кабинет, пока она сидела в холле. «Я не уверен, что ваш уход в ее интересах».
Я ничего не мог с этим поделать. «Может, Лидии - невесте Эмери - стоит приходить с ней вместо меня? Что скажете?»
Он чуть не поперхнулся Эрл Греем, который потягивал. «Я... нет. Нет. Это не так... Эйприл не так уж и любит мисс Кэхилл. Я думаю, мы бы двигались в обратном направлении».
Я кивнул. «Тогда что я должен делать?»
У него не было ответа.
Когда я вошел в вестибюль, Эйприл встала и положила свою руку на мою. На улице, на тротуаре, идя к своей Тойоте, я спросил ее, не думает ли она, что, поскольку Лидия и ее отец собираются пожениться, ей стоит иногда приходить на беседы с доктором Хаггерти вместе с ней.
«Я лучше буду каждый день ходить на патрулирование какашек, чем Лидия будет ходить со мной», - лаконично ответила она, завершив свое заявление быстрым кивком.
Патрулировать какашки - так Эмери называл уборку помета Уинстона на заднем дворе с помощью ярких оранжевых пакетов. Это была самая нелюбимая работа обеих его дочерей.
Лидию не собирались приглашать на терапию Эйприл.
***
Однажды в пятницу я пил пиво за ужином, а когда поднял глаза, он смотрел на бутылку так, будто это был Святой Грааль.
«Хей», - сказал я, и его взгляд встретился с моим. «Хочешь пива?»
Хныканье было очень милым. «Да, пожалуйста».
Я открыл ему пиво, поставил перед ним, и он смаковал его, как будто не пил уже много лет. «Может, я куплю что-нибудь вкусное и поставлю несколько бутылок в холодильник», - предложил я.
«По-моему, это звучит прекрасно», - пробормотал он, и то, как он оперся подбородком на ладонь, улыбаясь мне, заставило меня пожалеть, что я не подумал об этом несколько недель назад. Видеть его счастливым - вот чего я жаждал. То же самое было и с девочками.
Я и не подозревал, что играть в настольные игры может быть веселее, чем пойти в клуб и подцепить кого-нибудь.
В следующую среду вечером я собирался с Эмери на осенний день открытых дверей в школе. Когда я вошел на кухню в джинсах и спортивном пиджаке, он обернулся и подошел к плите, ударившись головой о вытяжку.
«Ты в порядке?»
Он кивнул, но я услышал, как он глотнул воздуха, и остекленевший взгляд его глаз был очень приятным.
«Это нормально?» Я расстегнул пиджак, позволяя ему увидеть темную рубашку под ним и то, как она облегает мою грудь и живот. «Или мне пойти переодеться?»
«Нет, ты... нет. Бранн. Ты отлично выглядишь. Ты выглядишь... очень здорово».
«Ты уверен? Это не слишком обыденно?»
«Нет. Ты впишешься в компанию со мной и другими родителями».
«Другие родители» - это было приятно слышать.
Во время нашей прогулки по школе, когда многие люди останавливались, чтобы поговорить не только с ним, но и со мной, он ни разу не отошел от меня. И мне было бы легче сосчитать, сколько раз он не брал меня за руку, чем сколько раз брал.
Но в ту пятницу он уехал, чтобы провести выходные с Лидией и ее друзьями в Хелене, и мне было больно смотреть, как он уезжает, как садится в машину, целует свою невесту и смеется вместе с остальными. Очевидно, что, несмотря на все сказанное и сделанное, я был помощником, не более того. Все, что я думал и на что надеялся, было идиотизмом.
Когда он вернулся домой поздно вечером в субботу, это потрясло меня до глубины души. Я лежал на диване и читал, а девочки уже легли спать, когда голова Уинстона поднялась с моего бедра и он сосредоточился на двери.
Я услышал звон ключей, затем дверь открылась, и вошел Эмери.
«Привет», - приветствовал я его, широко улыбаясь, и мое сердце сжималось при виде его, как это чаще всего и бывало. «Ты рано вернулся домой».
«Да, просто мне было не по себе, и у меня было такое чувство, будто я должна быть здесь. Дома. И я не мог выбросить это из головы».
Я кивнул. «Ну, я всегда следую своей интуиции».
«Я тоже», - ответил он, окинув меня пристальным взглядом, прежде чем снова подняться, как вспорхнувшая птица, к моим глазам. «Есть ли что-нибудь поесть, потому что я пропустил ужин, чтобы улететь домой».
Он полетел. Он взял самолет Darrow Holdings, который должен был использоваться только в экстренных случаях, потому что чувствовал, что дом - это то место, где он должен быть.
«Да, я приготовил чили и кукурузный хлеб».
«Мои девочки ели чили?»
Я усмехнулся. «Каждый раз, когда они едят что-то, что я готовлю, ты всегда так говоришь, как будто это большой сюрприз, когда они не жалуются на салат или овощи».
«Думаю, им нравится именно домашняя кухня», - проинформировал он меня, придвигаясь ближе и упираясь руками в спинку дивана. «Я знаю, что нравится».
«Ну, давай», - сказал я, вставая и отправляясь на кухню, радуясь, что приготовил еду, а не стал ждать следующего дня, надеясь, что он будет дома к воскресному ужину. «Я разогрею тебе, и ты расскажешь мне все о своем
диком пребывании в Хелене».
«Не так уж многое и нужно рассказывать», - сказал он, стоя на месте и наблюдая за тем, как я достаю посуду и беру для него миску и ложку. «Мы поужинали, выпили вчера вечером; было немного танцев и еще больше выпивки».
Я повернулся, чтобы посмотреть на него. «Ты танцуешь?»
«Не стоило об этом так спрашивать», - кисло ответил он.
Моя усмешка не была неуловимой, даже если попытаться ее подавить. «Я просто... танцуют ли учителя английского языка? Это так важно?»
«Должен тебе признаться, я очень хорошо танцую».
«Ха.»
Его ухмылка была теплой и непринужденной, он стоял и дышал, как будто просто быть здесь, делить со мной пространство было намного больше, чем просто хорошо.
Может быть, поэтому я и сделал это, но на самом деле я не был уверен.
Может быть, это было из-за дома. Находясь в теплом, уютном месте с ним и его девочками, я чувствовал себя как дома, которого у меня никогда не было.
Может быть, дело было в том, как сильно я нужен городу, и в том, сколько добра я сделал за несколько недель. Я был так же нужен, как и на флоте, и это было неожиданностью.
Может быть, потому, что я боялся за него и за перемены, которые должны были произойти в его жизни.
Я понятия не имел, что послужило толчком, а возможно, я слишком много думал, и дело было только в нем, только в Эмери Додде, и в том, как меня тянуло к нему, и в том, как много я просто хотел. В итоге ничего нельзя было сказать точно, но в тот миг на кухне были только он и я, освещенные мягким отраженным светом люстры, в его больших карих глазах сверкали искорки света.
Он должен был стать моим.
Именно поэтому он пришел домой. Он знал, что должен быть дома со мной и своими девочками. Со мной и его девочками. Не Лидия и девочки. Я и девочки.
«Что, черт возьми, ты делаешь?» - сердито прорычал он, его лицо выражало бурю эмоций: стыд и гнев - вот что я увидел первым и что запечатлелось в моем мозгу.
О Боже, нет.
«Почему ты... как ты мог... что ты делаешь?» - кричал он, и я слышал отвращение, видел отвращение на его перекошенном лице.
«Блять», - с трудом выдавил я, ужасаясь тому, что навалился на него, забыв о собственных силах. «Мне так жаль. Я не хотел заставлять...»
«Я не... Как ты вообще мог подумать, что я...»
«Я уйду отсюда, а Torus пусть отправит...»
«Девочки», - жестко прошептал он и выбежал из комнаты. Через несколько секунд я услышал, как захлопнулась дверь в его спальню.
Его слова были кристально ясны.
Он, конечно, не хотел меня видеть, был потрясен моим поступком, но ради его дочерей... Я могу остаться. Он будет страдать от моего присутствия ради них. Для них не должно было произойти ни одной перемены, ни одного срыва, ни одного прощания. Он этого не допустит. Поспешив в свою комнату, я вошел, закрыл за собой дверь и забрался на кровать. И хотя я был измотан, заснуть мне не удалось.
Глава 12
Я ждал, сколько мог, прежде чем встать на следующее утро. Было еще только семь, когда я разбудил Оливию и попросил ее помочь мне приготовить завтрак.
«Ты никогда не встаешь так рано в воскресенье», - сказала она, сонно улыбаясь и потирая глаза. «Где пожар?» - спросила она, используя выражение, которое переняла от меня.
Я не стал объяснять ей, что это произошло потому, что, когда я наконец задремал от усталости, я все равно несколько раз просыпался рано утром, и мой мозг снова и снова прокручивал в голове все, что я сделал.