«У вас люди в гостиной», - выдавил я из себя, потому что мне было неприятно напоминать ему об этом, но это было правильно.
«Нет», - хрипло сказал он, его голос был густым, как налитая патока, и он поцеловал меня в челюсть, его рука запуталась в моих волосах и крепко держала, а другая скользнула обратно к моей заднице. «Все ушли. Мы здесь одни».
Правда?
«Нам с Лидией нужно еще кое-что уладить, но мы закончили, и мне это было необходимо, чтобы сосредоточить всю свою энергию на тебе».
Тогда я пришел в себя. Мгновенно. Как пьяный, отрезвевший от удара. И хотя я уже был болезненно твердым, я освободился и уставился на него.
«Что?» крикнул я.
Он оглядел меня с ног до головы, а затем глубоко вздохнул. «Видел бы ты себя со своими всклокоченными волосами, румянцем на коже и прекрасными голубыми глазами».
«Я-»
«У меня перехватывает дыхание».
«Эмери! Что, черт возьми, происходит?»
«Иди сюда», - сказал он, жестом подзывая меня. «Я хочу тебя поцеловать».
«Ты сведешь меня с ума, если не начнешь говорить».
Он быстро задвигался, и я тоже, но мне удалось только прижаться к стене, потому что комната не такая уж и большая.
Прижав меня к стене, он положил руку мне на грудь, потянулся вниз, под резинку трусов, и взял в руки мой уже налившийся член.
Я выгнулся в его хватке, глаза закрылись, губы разошлись, когда он погладил меня от яиц до головки. Ощущения были потрясающими, и каждое нервное окончание в моем теле ожило.
«Эмери, - простонал я, мой голос срывался, пока он ласкал меня, давление, ритм, то, как его большой палец скользил по головке, - все было идеально. «Какого черта ты делаешь?»
«В ту ночь, когда ты меня поцеловал, ты думал совсем не об этом».
Я делал? Я мог?
«И это на моей совести», - торжественно произнес он, наклоняясь и глубоко вдыхая. «Потому что уже так давно никто не спрашивал меня, чего я хочу... что я отвык».
Чего он хотел?
«Посмотри на меня».
Мои глаза распахнулись, и я потерялся, ошеломленный темной глубиной его взгляда, зрачки расширились, когда он прикусил губу, поглаживая мою плоть в своем теплом кулаке.
«Ты хотел меня в ту ночь, когда поцеловал», - грубо сказал он, и его голос и дыхание стали рваными. «Ты все еще хочешь меня?»
Теперь была только правда, больше никакой лжи. Я не мог больше ничего сказать ему, да и не был уверен, что это вообще возможно, когда его рука на моем члене. «О, да», - выдавил я из себя.
«Хорошо», - прорычал он, и от его грубого и сексуального голоса у меня по позвоночнику побежали мурашки. «Потому что я умираю от желания прикоснуться к тебе».
Он хотел меня, и я не гордился своим стоном, который вырвался у меня, но ему, должно быть, понравилось, потому что он улыбнулся мне лукавой улыбкой, которой я никогда раньше не видел, а потом он поцеловал меня достаточно сильно, чтобы я открыл рот и застонал.
Я и не подозревал, что Эмери Додд способен подарить такой поцелуй, от которого я едва не упал на колени. Я чувствовал его, как шарик, перекатывающийся под моей кожей, зажигающий все, чего он касался, каждую частичку меня, и понимал, что меня никогда не целовали так, никогда, ни разу в жизни.
В прошлый раз, когда я целовал его, торопясь заявить о себе, я не заметил, что он не отвечает мне, не целует меня в ответ.
Это было не то же самое.
Он поглощал мой рот, его язык терся о мой, пробуя меня на вкус, и я чувствовал его тоску, его желание и удивление от абсолютного обладания. В поцелуе было требование уступить, подчиниться, в его руке, забравшейся под футболку и терзавшей мои соски, в его бедре, прижавшемся между моими, в его весе, давившем на меня, когда я выгибался ему навстречу.
Я вздрогнул, когда его рука скользнула вниз по моему животу, касаясь кожи, его прикосновения и губы сделали меня бескостным, жаждущим и нуждающимся, прежде чем он прервал поцелуй и опустился передо мной на колени. Его глаза поднялись к моим, когда он медленно стянул мои шорты и нижнее белье к лодыжкам, удерживая мой взгляд.
«Эмери, - задыхаясь, проговорил я, когда мой напряженный, уже истекающий член вырвался на свободу, и он взял его в руки, поглаживая нежно, но настойчиво.
«О, Бранн, - стонал он, - этот член так же прекрасен, как и все остальное в тебе».
Мне говорили, что он толстый и длинный, но никогда - красивый, и я почувствовал, что мое лицо пылает, потому что мне было неловко и жарко одновременно. Когда он проглотил меня до основания одним плавным, текучим движением, без рвотных позывов, просто посасывая мой член, как будто в мире не было ничего, что он предпочел бы делать, мой мозг наконец догадался, что Эмери Додд определенно знает, чего он хочет.
Я потянулся к нему, зарылся руками в его густые шелковистые каштановые волосы, которые завивались вокруг моих пальцев, и, следуя его примеру и движениям, стал медленно трахать его рот.
Боже, как он был хорош! Посасывание, его язык с едва заметным намеком на зубы, его пальцы, мокрые от слюны, сжимающие мои яйца и скользящие под них и обратно, медленно, безумно медленно, пока он не оказался у моего входа, нежно, но целенаправленно нащупывая меня пальцами, - почти привели меня к кульминации слишком быстро.
«Эмери», - прохрипел я, мой голос звучал густо и тяжело для моих ушей.
Он заглатывал мой член, зажатый в горле, и еще один палец присоединился к первому в моей заднице, надавливая и растягивая, толкаясь нежно, но настойчиво.
Посыл был ясен, его намерения очевидны. Он хотел войти в меня.
Это было неожиданно. Я никогда не был снизу. Это никогда не приходило мне в голову. Всю свою жизнь я оказывался в постели с мужчинами, которые ожидали, что я возьму на себя инициативу, что я буду удерживать их и грубо или нежно трахать, о чем они умоляли. Я полагал, что если мне когда-нибудь повезет затащить Эмери в свою постель, то он будет робким, неуверенным, и мне придется быть с ним нежным и терпеливым, пока я буду показывать ему, каким потрясающим может быть секс с мужчиной. Однако, судя по всему, Эмери уже знал. И Эмери хотел от меня того, чего я никогда никому не давал раньше, - моей покорности. Что меня чертовски удивило, так это то, насколько хорошо он знал, что делает, знал, чего хочет, и это меня заводило. И еще его рот. Я никогда не был так близок так быстро.
«Остановись», - умолял я, нежно потягивая его, желая, чтобы мы оказались вместе в моей постели и я мог обнять его после. Это тоже было неожиданностью, потому что никогда раньше мне даже в голову не приходило, что кто-то будет в моих объятиях, когда трах закончится. «Я хочу, чтобы ты лежал на кровати. Пожалуйста, Эм».
Он отстранился, и я задохнулся от потери.
«Где твоя смазка?» - прохрипел он, вставая передо мной, все еще полностью одетый, в то время как я стоял голый по пояс.
«В ящике в ванной», - сумел вымолвить я. «Там есть и презервативы.»
То, как он вдруг сосредоточился на мне, прищурившись, было неожиданностью. «Зачем они нам?» резко спросил он, и я почувствовал, как воздух в комнате изменился. «Я знаю, каков ваш статус; он есть в ваших записях с Torus».
Я мог только стоять и смотреть на него.
«Я отец двух маленьких детей, потерявших мать; я бы никогда не поступил так безрассудно, чтобы заниматься незащищенным сексом с кем-то, кого я не знаю и кому не доверяю».
«Конечно, нет, но ты не знаешь, с кем я был».
«А был ли кто-нибудь с тех пор, как ты здесь?» В его тоне слышался гнев.
«Нет», - огрызнулся я, почти злясь на себя, потому что не видел никого, кроме Эмери Додда. «Абсолютно нет».
«Ну, я ни с кем не был со смерти Андреа», - сообщил он мне. «Но даже в этом случае я прошел тест до того, как мы с Лидией обручились».
«Вы с Лидией никогда...»
«Нет», - сказал он категорично.
«Почему?»
«Мы собирались подождать до свадьбы».
«Как же так?» Я прижался к нему, желая знать, моя рука скользнула к его щеке, мой голос был мягким, успокаивающим, чтобы он ответил и не ощетинился. «Расскажи мне».
«Потому что мы надеялись, что в нашем браке будет хотя бы это», - ответил он с ожесточением, звучащим как поражение.
«Тепло и желание», - прошептал я, проводя большим пальцем по его пухлой нижней губе. «Вы надеялись, что, раз уж вы не влюблены, вам хотя бы понравится трахаться».
«Да», - прорычал он, признание было отвратительным.