«И поскольку вам нужно было, чтобы это было возможно, вы сдерживались».
Быстрое движение его головы подсказало мне, что я прав, прежде чем его губы сомкнулись вокруг моего большого пальца, а его язык провел по моей коже.
«Должно быть, ты не хотел ее, если мог ждать».
Он втянул мой большой палец в рот.
«Я могу ошибаться, - поддразнил я его, задыхаясь, - но мне кажется, что я тот, кого ты хочешь».
«Нет никаких сомнений», - прорычал он, и от этого звука, неровного, рваного, мой член почти болезненно напрягся. «Но чтобы было понятно, нам не нужна защита».
«Нет, не нужна», - согласился я, наслаждаясь тем, как его глаза пожирают меня, как ощутимо его желание.
«Выйди из этого», - потребовал он, опустившись на колени, чтобы помочь мне освободить ноги от одежды, а затем, встав, задрал мою футболку через голову, после чего взял меня за руку и потянул за собой к кровати.
«Были и другие мужчины?» слабо спросил я, желая знать и в то же время не желая.
«Да», - сказал он, отпуская мою руку. Он скрылся в ванной комнате, примыкающей к моей спальне, а через несколько минут вышел оттуда с моим тюбиком смазки. Я не двигался с места, не зная, стоит ли садиться на кровать, ведь обычно за смазкой ходил именно я. Через секунду я понял, что он снова, как и раньше, окинул меня взглядом с головы до ног, ничего не пропуская. Я почувствовал себя неловко, но когда я попытался лечь в постель, он остановил меня, быстро взяв мое лицо в руки.
«Я никогда не думал, что смогу увидеть тебя всего, хотя это все, чего я хотел с тех пор, как ты переступил порог моего дома».
«Ты хотел?» Я так сильно этого желал, что мне было очень трудно не прозвучать с надеждой, и мое дыхание сбилось от жара, который я увидел в его темных глазах.
«О, да», - прохрипел он, снимая пиджак и быстро расправляясь с жилетом, бросая их на пол, не заботясь о том, что снял обувь подцепив кончиком носка за пятку и начал возиться с рубашкой.
«Давай помогу», - успокаивал я его, подойдя вплотную, чтобы почувствовать запах мыла на его коже и лосьона после бритья, цитрусово-бергамотовую смесь, которая уже ассоциировалась у меня с ним.
Я усмехнулся, когда его руки потянулись к ремню и молнии, потому что было трудно расстегивать пуговицы, пока он извивался, пытаясь снять джинсы и нижнее белье.
«Расскажи мне о других».
Он толкнул меня назад, опрокинув на кровать, и я, раскинувшись под ним, наблюдал, как он стягивает через голову все еще наполовину застегнутую рубашку и оставляет ее вместе с остальной одеждой на деревянном полу.
«У меня было два парня и одна девушка в колледже, прежде чем я встретил Андреа», - сообщил он мне, стягивая с себя джинсы и садясь на край кровати, чтобы стянуть их. Трусы-боксеры были последними, потому что он оставил на себе носки. «Я знал, что она та самая». Он вздохнул и грустно улыбнулся. «Точно так же, как я знаю о тебе».
Я приподнялся на кровати, и мы поменялись местами: он растянулся, а я стоял. «А что с Лидией?»
Он нахмурился. «Я бы никогда не пришел сюда за тобой, если бы между мной и Лидией Кэхилл хоть что-то оставалось», - сказал он, и мне понравилось, как напряженно, словно с трудом, звучал его голос, когда он смотрел на меня горящими глазами.
«Ты уверен?»
«Уверен».
«И почему же?»
«Потому что, как оказалось, независимо от причины, - сказал он, не отрывая от меня взгляда, - я не могу дать клятву тому, кого не люблю».
«Но ведь ты не любил ее с самого начала, так что же заставило тебя передумать?»
«Ты заставил».
«Как?» спросил я, неуверенно и одновременно испуганно, потому что он был так близок к тому, чтобы открыться мне, и я не хотел потерять его по какой-либо причине.
«Ты изменил всю мою жизнь, когда вошел в парадную дверь», - признался он, садясь и беря мою правую руку в обе свои. «Это звучит как излишне романтичный бред, но, клянусь Богом, с тобой в дом словно заглянуло солнце».
Оказалось, что эти бредни - моя фишка.
«Все в тебе доброе, нежное, успокаивающее и... горячее».
Я резко выдохнул. «Я думаю о тебе то же самое».
«Правда? Даже о том, что я горячий?»
Я усмехнулся, потому что он удивился. «Особенно это».
«Это так... хорошо», - сказал он мне, произнося слова неуверенно, нервно, дыхание выдавало его, несмотря на легкую дрожь.
«Почему?»
«Ты шутишь?»
«Нет. Я хочу знать, о чем ты думаешь».
Он жестом указал на меня. «Я думаю о тебе, Бранн, как и всегда. Ты - все, о чем я думаю уже несколько месяцев... все, о чем я мечтаю».
Обо мне?
Его брови нахмурились, а челюсть сжалась, когда он на мгновение застыл, отводя взгляд от меня, сосредоточившись, прежде чем поднять голову и снова посмотреть мне в лицо. «Иметь тебя в своем распоряжении, - сказал он ровным тоном, - это единственное, чего мне не хватает в моей жизни».
Его слова, их вес, озабоченность на лице и то, как крепко он прижимался ко мне, сказали мне все, что я хотел знать.
Он хотел меня.
Он хотел удержать меня.
Он хотел, чтобы я был в его жизни.
«Без тебя ничего не получится», - прошептал он, опуская меня рядом с собой и надавливая на мою грудь, пока я не оказался на спине. Он перекатился на меня, а затем сел, опираясь на мои бедра.
Я выгнулся вверх, почувствовав, как его теплая, гладкая кожа скользит по моей. Это было лучше, чем я когда-либо мог себе представить.
«Господи, Эмери», - простонал я, глядя на него снизу вверх и восхищаясь его широкой, твердой грудью, гладким животом и длинными, подтянутыми ногами. Мужчина был покрыт твердыми, рельефными мышцами, и я понял, что, хотя я был более мощным, он не был таким худым, как я думал, под одеждой. «Посмотри, какой ты красивый».
На мне было слишком много шрамов, чтобы их можно было сосчитать, полученных во время службы. Я не был таким потрясающим созданием, каким был Эмери Додд.
«О нет, не сомневайся, - сказал он с хриплым рычанием, склоняясь надо мной, положив руки по обе стороны от моей головы и накрыв мои губы своими, - это ты, с твоими широкими плечами, потрясающими мышцами на спине, сексуальными венами на руках и волосами, которые постоянно лезут тебе в глаза. Ты - совершенно разрушительное произведение искусства».
Я не мог не улыбнуться. «Я не думал, что ты что-то замечаешь во мне».
«Может, я и идиот, но я вижу тебя ясно как день», - сказал он и по-волчьи ухмыльнулся. «И ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видел».
Неважно, что он смотрел на меня через призму заботы о своих детях и доме; мне было все равно. Это не имело значения. Важно было то, что его желание обладать мной вызывало трепет в глубине души.
Медленно наклонившись, он прижался лицом к моей шее, целуя, а затем посасывая, мурлыча при этом так, что звук и вибрация заставляли меня извиваться под ним.
Я хотел спросить, почему он только что изменил направление своей жизни этим субботним утром, но если размышления уведут его от моей постели, я могу подождать с ответами. Важным было то, что он больше не был помолвлен. Он покончил с этим еще до того, как пришел ко мне. Мы вместе разберемся с последствиями.
Его рот скользнул к моим ключицам, целуя и посасывая, и мне захотелось большего, и я потянулся к его члену.
«Подожди», - остановил он меня, явно наслаждаясь вкусом моей кожи. «Возьми это», - приказал он, передавая мне смазку. «И потрогай нас обоих».
Я быстро открыл бутылочку и выдавил немного смазки на ладонь, после чего она упала на подушку. Он застонал, когда я взял наши члены в ладони, поглаживая нас вместе, тесно прижатых друг к другу, ощущая, как он дергается в моей руке, полный и твердый, что не позволяло мне поднять колени и зажать его между бедер. Я не хотел, чтобы он двигался.
«Бранн», - сказал он, задыхаясь и сбиваясь, опираясь всем весом на левую руку, чтобы схватить смазку правой. «Скажи, что я могу тебя взять».
Я открыл рот, чтобы ответить, когда покрытый смазкой палец снова надавил на мой вход, и на этот раз гораздо более скользкий, проскользнул внутрь без сопротивления.
«О Боже», - сказал я вместо этого.
«Это да», - прорычал он, захватив мой рот и целуя меня так, словно я принадлежу ему, не сомневаясь в том, кто теперь главный, пока его язык сражался с моим.
Я громко застонал, когда его горячий, истекающий смазкой член скользнул по моему, а затем задохнулся, когда он прервал поцелуй, чтобы закинуть мою правую ногу себе на плечо. Два пальца, покрытых смазкой, проникли внутрь меня, и он с той же неторопливостью, что и раньше, расслабил тугое кольцо мышц, прежде чем снова приникнуть к моим губам.