Этот мужчина умел целоваться. Это было похоже на поклонение, как будто он смаковал мои прикосновения, мой вкус и ощущение меня под ним. Жар неумолимо поднимался по позвоночнику, когда я пытался глубже вобрать в себя эти пальцы, нуждаясь в большем, готовый так, как, казалось, никогда не буду готов.
Когда он убрал пальцы, я приподнялся с кровати, и он закинул мою левую ногу себе на плечо, прежде чем широкая головка его члена уперлась в мой вход.
«Я никогда», - прошептал я, желая, чтобы он понял, встретившись с его сузившимися глазами. «Просто чтобы ты знал».
«Я знаю», - пробормотал он, и я был поражен этим подтверждением. Не сами слова, а его взгляд, как будто я уже был любимым, а потом он подался вперед, медленно и уверенно, без паузы, но с большей сдержанностью, чем я мог бы продемонстрировать. «Я знаю, что это дар».
Растяжение и жжение начинались слабо, но боль становилась все сильнее и сильнее, и я метался между тем, чтобы хотеть его больше жизни, и тем, чтобы не хотеть, чтобы он застрял в моей заднице, разрывая меня на части. Это была пытка - хотеть его и внутри, и снаружи, но потом он сделал нечто совершенно неожиданное. Он прикусил мою нижнюю губу. Не сильно, скорее прикусил, но все же это заставило меня вздрогнуть, переключить внимание, а его потягивания и посасывания, словно он хотел меня съесть, были чертовски сексуальными. Сексуальная, томная ухмылка, которую он подарил мне перед тем, как снова поцеловать меня, отчаянно и пожирающе, беря мой член в свой скользкий кулак, бушевала во мне, как штормовое море.
Я выкрикнул его имя.
Повезло, что мы были одни в доме, потому что все бы услышали. Если соседи были дома, то наверняка услышали.
Мои мышцы расслабились, и вспышка боли, горячая и всепоглощающая, ослабевала с каждым движением его руки и каждым жадным поцелуем, когда он вводил в меня свой длинный, твердый член.
Его имя прозвучало из глубины моей грудной клетки.
«Господи, Бранн», - задохнулся он, прижавшись лбом к моему, задыхаясь, потный, не двигаясь, а просто находясь там, погруженный в меня на всю длину. «Я даже не думаю, что смогу пошевелиться, настолько ты тугой».
«Мне нужно, чтобы ты попытался», - умолял я, желая, чтобы он вошел в меня еще глубже, дрожа, пылая то жаром, то холодом, так близко к оргазму, который, как я чувствовал, мерцал у основания моего позвоночника, мои яйца напряглись, всепоглощающее напряжение подсказывало мне, что я готов. «Пожалуйста».
«Боже, да. Умоляй меня трахнуть тебя», - прорычал он, слегка отстраняясь, чтобы снова вогнать себя в меня. «Это то, что я до смерти хочу сделать, то, для чего я был создан».
Я приподнял задницу с матраса, когда он отстранился во второй раз, и он подсунул подушку под мои бедра, чтобы, когда он снова вошел в меня - глубже, быстрее, сильнее, - я почувствовал это, как пульсацию удовольствия по всему телу.
«Ты чувствуешь меня? Потому что я чувствую тебя, всего тебя, обхватившего меня целиком», - сказал он, и его голос зазвучал почти бешено, когда он нашел свой ритм, резко проникая внутрь и медленно выходя, снова и снова.
Я повернул голову и потянулся к подушке, прижимая ее к лицу, пытаясь заглушить звуки, которые он из меня извлекал.
«Нет», - приказал он, выхватывая у меня подушку и отбрасывая ее в сторону. Я поднял взгляд на его лицо, на расширенные зрачки, припухшие губы и покрасневшую кожу. «Я хочу слышать все твои звуки; я хочу знать их все».
«Узнаешь. Время ведь есть, правда?»
«О», - сказал он так, словно я его поразил, изменил положение, подался вперед, прижался плотнее, согнув меня пополам. «Время есть, и ничего кроме, потому что ты единственный, кто когда-либо будет участвовать в моей жизни... вписываться в мою жизнь. Это все ты, Бранн. Только ты».
Потянувшись вверх, я ухватился за его плечи, пока он вбивался в меня, меняя угол наклона во время погружения, что приводило его тяжелый член в то место, до которого я дотрагивался в других, но никогда не испытывал сам.
Я крепко сжал руки, зная, что оставлю синяки, но меня это уже не волновало, я был слишком увлечен тем, что происходило с моим телом, этим стремительным подъемом перед самым пиком. Я отключился, все это, весь он - больше, чем я мог вынести. И вот наконец, когда он ударил в ту точку, которая вызвала мою кульминацию, меня уже ничто не сдерживало. Оргазм пронесся по позвоночнику, и мои напрягшиеся мышцы сжались вокруг него, удерживая его на месте, пока я кончал, забрызгивая его живот и грудь.
Его голова откинулась назад, когда он кончил, пригвоздив меня к кровати, заполняя меня, толкаясь глубоко внутри, омывая меня жаром изнутри, его сперма растекалась вокруг его члена и просачивалась между моих ягодиц.
Это было похоже на то, как будто я нахожусь на вершине горы, а потом свободно падаю, и в какой-то момент я был собой, потом - нет, а потом - снова собой. И я был под ним, все еще под ним, и был воздух, и я мог видеть, хотя и не мог ничего слышать из-за стука собственного сердца.
Эмери упал вперед, на меня, в мои ждущие руки, и я обхватил его, когда он зарылся лицом в ложбинку между моей шеей и плечом.
Через мгновение я понял, что он смеется, и безрезультатно подтолкнул его.
«Что смешного?» проворчал я. Зарывшись рукой в его мокрые от пота волосы, я откинул его голову назад, чтобы обнажить развратную ухмылку. Его глаза были закрыты, и я воспользовалась этим моментом, этими маленькими, но драгоценными секундами, чтобы насладиться им. Я уже слышал фразу «мое сердце было переполнено до отказа», но она никогда не имела для меня никакого значения. До этого момента.
«Мы оба покрыты потом и спермой», - мечтательно произнес он, облизывая свои аппетитные губы, опухшие и покрасневшие от ласк моего рта и сосания моего члена. «Это чертовски сексуально: моя сперма течет из твоей задницы, твоя - по всей моей груди и в моих волосах».
Он звучал как одурманенный или пьяный, и мне это нравилось. Ухмылка переросла в улыбку, когда он открыл глаза и посмотрел на меня.
«Что?»
Медленно, осторожно, он высвободился из моего тела с легким стоном, когда мои мышцы обхватили его длину, высасывая из него последние капельки.
«Боже, ты это почувствовал?» - спросил он, перекатываясь на спину рядом со мной. «Ты не хотел меня отпускать».
«Кажется, ты гордишься собой».
«Я чувствую себя пиратом».
Я хмыкнул, отвернувшись от него, чтобы он не видел моей улыбки.
Странный человек.
«Я опустошил тебя».
«Вздрогнул».
«Я ограбил тебя».
Я зарылся лицом в подушку.
«Что ты делаешь?» Он схватил меня за плечо и потянул, пока я снова не оказался на спине. «Иди сюда».
Я повернул голову так, чтобы видеть его.
«Бранн», - он произнес мое имя так, будто оно было волшебным. «Пожалуйста».
Моя ухмылка была такой же пошлой, как и его, я был в этом уверен. «Ты весь в сперме, как ты и сказал. Тебе нужно принять душ».
«Детка, иди сюда».
Я перекатился к нему, и он провел рукой по моей спине и волосам, зарылся в них и все это время смотрел мне в глаза.
«Оливия права, у тебя красивые волосы».
«Кстати говоря», - сказал я и шумно выдохнул, чувствуя, как мое тело становится тяжелым, убаюканное его теплом и близостью, а также рукой, запустившей ладонь в мои волосы. «Что мы будем делать?»
«Мы - это правильно», - хрипло сказал он, целуя мой висок. «И мы пойдем к Малу и поговорим с девочками».
«Хорошо.»
Он замолчал, и я чуть не задремал.
«Я кое-что знаю», - прошептал он.
«Что именно?» спросил я, не открывая глаз, довольный тем, что все еще пытаюсь задремать, когда он говорит со мной.
«Ну, например, я знаю, что ты любишь меня, любишь моих девочек, любишь мою собаку и любишь мой дом».
Я продолжал молчать, хотя теперь уже не спал.
«Верно? А ты разве не любишь? Любишь все эти вещи?»
Я знал, о чем он спрашивает. «Да», - честно ответил я, потому что это были мы, вместе, в моей постели. У нас больше не было времени на ложь с обеих сторон.
«Хей.»
Наклонившись к нему, я открыл глаза, чтобы увидеть его. Улыбка исчезла, теперь он был абсолютно серьезен.
«Я сказал Лидии, что не могу жениться на ней сегодня, и единственная причина этого в том, что, оказывается, нельзя выбирать, в кого влюбляться».
«Нет, нельзя», - искренне согласился я.
«И чтобы было понятно, я полностью и окончательно влюблен в тебя».