На нашем летнике в Хусоте жилые дома и телятник располагались вдоль песчаного, местами глубоко прорезавшего землю русла сухой речки, истоком которой считалась источенная ветрами, почти разрушенная каменная гора близ леса. Старики говорили, что в далёкие годы вода не уходила отсюда, а нынче только после ливневых дождей речка оживает, наполняя русло мутно-жёлтой водой.
Мы радовались, когда в сухой речке появлялась вода, часами не отходили от неё, смеялись, весело говорили о том, что теперь не надо гонять телят на дальнее степное озеро, откуда мы привозили воду и для себя.
…Ближе к вечеру подъехали к летнику, и, пока взрослые перетаскивали скарб в избы, мы успели сбегать на речку. Вернулись расстроенные — русло было сухое… В тот год стояла сильная засуха, даже трава в степи с трудом пробивалась, да и то не везде…
Каждое утро люди, выйдя из дому, подолгу смотрели на небо. Но шли дни, а солнце всё то же, ярко-рыжее, и на горизонте ни облачка. Назойливо гудели пауты, досаждая телятам. В траве появились кузнечики, они облепляли ещё зелёные стебли, и те быстро засыхали. Старики вздыхали и сокрушённо поглаживали свои головы.
…Проснулись как-то, выбежали на улицу, глядь: недалеко от телятника, в самом подножье небольшого бугра, что-то ослепительно сверкает. Подошли поближе, тут-то и увидели, что из-под земли бьёт родник и вода, накапливаясь, растекается по сухой земле. Скоро не осталось ни одного человека, кто б усидел дома, не пришёл сюда. Долго стояли не в силах вымолвить слова, до того неожиданным и радостным было появление родника. Но скоро и заговорили, перебивая друг друга:
— Какое это счастье, в самую засуху вдруг пробился родник. Теперь легче будет.
— Да, конечно, только надо бы договориться, чтобы не загрязняли воду, не черпали немытой посудой.
— И ребятишек надо предупредить, чтоб не лазили в воду. А то уйдёт она.
— Хорошо бы сделать деревянный жёлоб, — предложил кто-то, и его тут же поддержали.
И часу не прошло, как появился жёлоб, по которому, весело поискривая, потекла родниковая, чистая и ледяная, аж зубы сводит, вода. А спустя немного и огородили, чтоб телята чего не натворили… И корыта для скотины поставили.
Надо ли говорить, как мы, ребятишки, радовались роднику?! Каждое утро прибегали и подолгу смотрели, как кипит вода, будто зерно в большом котле, выбрасывая на поверхность искристые камушки, намывая песок. Когда, стараясь не моргать, глядишь на этот песок, чудится: он серебрится и в нём блестят звёздочки, далёкие и яркие, те самые, которые можно увидеть в вечернем небе.
Однажды, когда мы играли у родника, к нам подошёл дедушка Жана. Он маленького роста, у него длинная белая борода, свисающая клинышком, когда ходит, опирается на гладкую, без единой зазубринки, палку. Слыхать, в молодости дедушка Жана езживал в разные улусы, знавал много интересных людей, умел выбрать в табуне скакуна и очень этим гордился. У него была большая семья, и он думал, что на старости ему будет где преклонить голову, но случилась беда: в юрту, где он жил, проникла страшная болезнь, и все его родные умерли, он остался один. Ему сделалось неинтересно на земле, и он хотел умереть, но, оказывается, и тогда у него в душе было что-то сильное, и он превозмог себя. А когда постарел, его взял к себе отец моего друга. Старику не было плохо в чужом доме, за ним ухаживали, жалели.
Мы очень обрадовались, увидев дедушку Жана, хотели подойти к нему, но глаза у него были задумчивые, и это остановило нас. Мы снова сели на влажную землю и стали наблюдать за дедушкой, а он ещё долго стоял, опершись руками на загородку, и маленькими слезящимися глазами глядел на бойкий искрившийся родник. Но вот дедушка Жана подошёл к деревянному жёлобу, нагнулся, зачерпнул ладошкой студёной воды, ополоснул лицо. Увидел нас, подозвал к себе, сказал:
— А знаете, это не простая вода, это аршан. Я как начал пить эту воду, у меня перестал болеть живот. А то были такие рези, прямо беда… — Помедлил, внимательно приглядываясь к тем, кто находился рядом с ним, продолжал: — Вы молодцы, ребятки, что смотрите за этим родником. — Вытащил из-за пазухи что-то завёрнутое в серую тряпку, подержал на ладони, спросил: — Знаете, что тут у меня?..
Мы пожали в недоумении плечами.
