– Мистер Кулик, – сказал лейтенант, – вчера ночью ваша ассистентка Валерия Басс была убита в своей квартире.
Психолог внимательно осмотрел свои ногти и, по всей видимости, остался доволен ими, потому что перешел к воротничку светло-голубой рубахи и бордовому галстуку – проверил их, поправил и только тогда поднял глаза на Милича. Неужели это единственная реакция на смерть человека – проверить, как завязан галстук, подумал лейтенант.
– С вашего разрешения, – вздохнул лейтенант, – я бы хотел задать вам несколько вопросов.
Профессор Кулик снова проконсультировался со своими ногтями, получил, по-видимому, от них согласие и молча кивнул.
– Вы ведь психолог, профессор? – спросил Милич.
– Да, – сказал Кулик, и лейтенант подумал с облегчением, что профессор не глухонемой и ему не придется разговаривать с ним на пальцах.
– И как психолог вы должны уметь наблюдать человеческие реакции в различных ситуациях?
Теперь профессор обратил внимание на свои безукоризненно начищенные туфли. Он внимательно и критически осмотрел их, покачав сначала одну ногу на колене, потом другую, и кивнул.
– Да.
– Прекрасно. Мисс Басс была вашей помощницей. В каком она пребывала настроении в последнее время?
– Вообще характер мисс Басс имела нелегкий, – ровным голосом сказал психолог. – Она была довольно угрюмым и раздражительным человеком, хотя эти качества не сказывались непосредственно на ее работе. Работник она была превосходный. С интровертами это бывает довольно часто. Вы спрашиваете о ее настроении в последнее время?
– Да, профессор. Особенно в последние дни.
– Пожалуй, она была даже еще несколько более угрюмой, неразговорчивой, раздражительной.
– В чем это выражалось?
Профессор снова вернулся к ногтям. Боже правый, подумал Милич, неужели он всегда так нетороплив?
– Кислое, недовольное выражение лица. Низкий уровень общительности. Единственные два человека, с кем она стремилась общаться, – мистер Колби и мисс Каррадос. Возможно, что ее состояние в последнее время связано с гибелью мисс Каррадос.
– Вы говорите, с Линой Каррадос она общалась?
– Да, я не раз видел их вместе. Они были единственными женщинами в Лейквью, если не считать миссис Хамберт.
– А как вела себя по отношению к вашей помощнице Лина?
– Мисс Каррадос была ее полной противоположностью. Экстраверт сангвинического типа. Она была типичным сангвиником – легкий, приветливый характер, склонность к общению. Насколько я мог заметить, у них были самые теплые отношения.
– А после смерти мисс Каррадос Валерия Басс, вы говорите, стремилась поддерживать отношения только с Паном Колби?
– Да, такое у меня сложилось впечатление.
– Казалась вам ваша помощница счастливой в последние дни?
Профессор оторвался наконец от своих ногтей и посмотрел на лейтенанта:
– Счастливой?
– Угу.
– Нет.
– Производила она на вас впечатление женщины, которая выходит замуж за любимого человека?
– Скорее, наоборот.
– Что значит «наоборот»?
– Я бы сказал, что она производила впечатление женщины, которая не прочь бы выйти замуж, но разочарована отсутствием энтузиазма у своего избранника.
– Вы имеете в виду Иана Колби?
– Возможно.
– Что значит «возможно»?
– Понимаете, мистер Милич, я не занимался психологическим изучением мисс Басс и мистера Колби. Совсем наоборот. Вы полицейский. Вы задаете мне вопросы, ответы на которые могут иметь значение для следствия, поэтому я стараюсь быть точным. Вы меня понимаете?
– Вполне. И поверьте, я ценю ваше стремление к точности. Скажите, если бы вы узнали, что мисс Басс получила предложение о замужестве от Иана Колби, вы бы удивились?
– Я бы подумал, что для влюбленного жениха мистер Колби ведет себя, скажем, несколько странно…
– В чем это выражалось?
– Несколько раз я даже замечал, как он старался избегать мисс Басс.
– Вы в этом уверены?
– Такое у меня сложилось впечатление.
– Значит, мистер Колби не походил на влюбленного?
– Боюсь, что нет. Разве что его влюбленность проявлялась тем странным образом, о котором я уже говорил.
– А может быть, мистер Колби просто болезненно застенчивый человек?
– Не думаю. Я бы скорее сказал обратное.
– То есть?
– Никаких следов застенчивости. Умение держаться. Умение свободно и четко выражать публично свои мысли. Никаких комплексов и ингибиций, которые бросались бы в глаза.
– А нельзя ли отнести любовную застенчивость мистера Колби за счет его религии? Может быть, синты…