– Не думаю. Насколько я знаю, отношение Христианской синтетической церкви к браку традиционное. Что же касается эмоционального портрета типичного синта, то Эрдстрем и Куча подробно исследовали этот вопрос…
– Простите, мистер Кулик, я не думаю, чтобы меня интересовала работа Эрдстрема и Кучи. Мне вполне достаточно вашего мнения.
– Но я не специалист в области психологии религии.
– Меня не интересуют такие детали. Подведем итоги. Вчера вечером, вернувшись домой, мисс Басс сказала своей служанке, что выходит замуж. По словам служанки, она была очень оживлена, весела, благодушна. Она сказала ей, что выходит замуж и что ее жених синт. Судя по поведению Иана Колби и Валерии Басс, это неожиданно для вас?
– По-моему, не только для меня, но и для них самих.
– Скажите, профессор, как психолог можете вы представить себе какой-то фактор, какую-то ситуацию, которая вдруг, в одну минуту все переменила и заставила бы мистера Колби сделать предложение вашей помощнице?
– Только гипотетически. Повторяю, только гипотетически. Внезапное решение могло быть вызвано каким-то важным дополнительным фактором.
– То есть?
– Ну, допустим, жених вдруг узнает, что невеста должна получить большое наследство. Или что-нибудь в этом роде.
– Благодарю вас. Пока, пожалуй, это все, о чем я вас хотел спросить.
Дополнительный фактор, подумал лейтенант, направляясь к коттеджу Иана Колби. Неглупо.
… Синт встретил Милича, как старого знакомого:
– Вы уже завтракали? Может быть, хотя бы чашечку кофе?
– Спасибо. Вам никто ничего не говорил сегодня утром? Профессор Хамберт? Или его супруга?
Теолог настороженно посмотрел на лейтенанта. Рука с кофейником замерла.
– Нет. А что случилось? Неужели снова…
– Боюсь, что да…
Колби медленно опустил кофейник на стол:
– Скажите же, не мучайте меня…
– Валерия Басс…
– Валерия? – недоверчиво спросил синт. – Что вы хотите сказать?
– Она была убита в своей квартире в Шервуде прошлой ночью. Убийца раскроил ей череп тяжелыми каминными щипцами.
Колби уставился на лейтенанта невидящими глазами и вдруг быстро зашептал:
– Нет, нет, боже правый и милосердный, сделай так, чтобы это было неправдой! – Шепот был страстный и трепетный. – Это не может быть правдой… Не может! Я же видел ее только вчера вечером. Я разговаривал с ней.
– О чем? – спросил лейтенант.
Колби поднял на него невидящие глаза, с трудом сфокусировал зрачки.
– О чем? Я сделал ей предложение. Я просил ее стать моей женой…
«Она не напрасно пела в ванной, – подумал Милич. – Старуха не лгала. Он действительно сделал ей предложение».
– Кому она могла помешать? – хрипло спросил Колби. – Кому? Может быть, это было ограбление?
– Боюсь, что нет. В квартире ничего не пропало… Мистер Колби, поймите меня правильно. Я полицейский, ведущий следствие. Я не имею права на эмоции. Я должен задать вам несколько вопросов. Я понимаю ваше состояние. Если вы не можете отвечать сейчас, я приду к вам позже.
– Я синт третьего ранга. Я умею владеть своими чувствами. Не думайте обо мне, не обращайте внимания на мое состояние. – Иан Колби медленно выдохнул воздух из легких и так же медленно сделал глубокий вдох. – Спрашивайте все, что вам угодно, мистер Милич. Я молю лишь бога, чтобы мои ответы хоть на миллиметр приблизили нас к поимке преступника. Что за несчастное место, что за несчастный проект! Лина Каррадос, теперь бедная Валерия… – Колби с трудом сделал глотательное движение; кадык его судорожно дернулся.
– Благодарю вас, я ценю ваше мужество. Скажите, вы давно ухаживали за мисс Басс?
Синт бросил быстрый взгляд на полицейского. И тут же, чтобы сгладить впечатление настороженности, провел рукой по лбу.
– Вы спрашиваете, сколько я ухаживал за бедной Валерией? Я не считал дни. Практически с того момента, когда мы познакомились здесь, в Лейквью.
– Как складывались ваши отношения?
– Я не понимаю, мистер Милич…
– Я ведь заранее извинился перед вами. Это чистая формальность. В конце концов, работа полицейского детектива сводится к бесконечным вопросам, часть которых бессмысленна, а другая – неприятна.
– Ну что ж, – пожал плечами синт, – если вы настаиваете… у Валерии был сложный характер. Она была вспыльчива и подозрительна. Но это был человек удивительно цельный и непосредственный. Я быстро понял, что она незаурядная женщина. Она могла быть нежна и очаровательна. Жизнь не раз ранила ее, и она выработала в себе защитные реакции. Она надела на себя кольчугу и шлем. И взгляду обычному она казалась суровой и неласковой. Но тому, кто понимал ее, кто видел ее без доспехов, открывалась трепетная душа, которая тянулась к нежности и любви. Мне повезло, мистер Милич, я сразу понял истинную сущность ее натуры…