Дом мы нашли быстрее, чем я рассчитывал.
– Я быстро, – сказал Илья.
– А мы? – спросила Галя.
Сегодня был ее час. Сегодня она чувствовала себя победительницей. Сегодня она взяла в союзницы Солнечную систему. Ах, Галка, Галка, экая ты воительница!
Я повернул голову и посмотрел на жену. Она посмотрела на меня. Может быть, мне показалось, а может быть, у нее действительно сверкнула в глазу крошечным бриллиантиком слезинка.
– Люш, – сказал я.
– Тш-ш, – прошептала Галя, – молчи…
Я замолчал, а она положила свою голову мне на плечо. Я вдруг подумал, что это глупо – Илья пошел к Нине Сергеевне, а я сижу с Галей в машине. Но все в этот вечер потеряло смысл или приобрело – кто знает.
Илья открыл дверцу, и я вздрогнул от неожиданности.
– Знакомьтесь, – сказал Илья. – Юру Чернова вам представлять не надо, а это Галя, его жена. Нина Сергеевна – старший научный сотрудник.
Только теперь, продемонстрировав свои права на меня и нашу близость, Галя быстро подняла голову, пробормотала: «Простите», и обернулась к Нине. Ах ты маленькая хитрая дрянь, подумал я. Вопреки ожиданию, я не чувствовал себя несчастным, сидя с этими двумя женщинами. Наоборот, мне стало легко и весело. Я был в точке, где притяжения с двух сторон взаимно уравновешивают друг друга, и плавал в невесомости, как У в одном из последних снов.
– Как ехать, Нина Сергеевна? – спросил Илья.
– А вы… уверены? Мы ведь будем у профессора в полдвенадцатого… Так поздно…
– И вы тоже… Ученый называется! Великие открытия делаются от одиннадцати до часу по четвергам.
Нина засмеялась:
– Наверное, вы правы. Поехали. Ах да, я же не объяснила, куда ехать. Улица Дмитрия Ульянова. Вы знаете, где это, Юрий Михайлович?
Не Юра, а Юрий Михайлович. О женское чутье! О женский такт!
– Знаю, – сказал я. – Я все знаю. Вы хоть позвонили бы профессору.
– Господи, – сказала Нина, – я не сообразила в этой суматохе!
Вначале они минут пять или десять спорили, звонить или не звонить. Затем подряд два автомата оказались неисправными. На углу Красной Пресни автомат работал, но было занято. В результате мы приехали на улицу Ульянова без звонка. Был уже двенадцатый час в начале.
– Идем все вместе, – строго сказал Илья и быстро погнал нас, как стадо гусей, к подъезду.
Кнопку звонка нажал он. Никто не ответил.
– Не может быть, – пробормотала Нина, – ведь я же сама звонила. Было занято.
За дверью, обитой коричневым дерматином, послышались шаги. Вспыхнул глазок и тут же потемнел – должно быть, в него посмотрели.
Дверь открылась. Профессор стоял в пижаме и смотрел на нас. Пижама была выглажена почти столь же тщательно, как и костюм, в котором я его видел. Редкие легкие волосы тщательно причесаны. Интересно, промелькнуло у меня в голове, он спит лежа или стоя?
– Простите, Борис Константинович, – нервно сказала Нина. – Уже поздно, я понимаю…
Профессор молча осмотрел нас всех. Настороженность в его глазах постепенно испарилась. А может быть, он просто просыпался.
– Добрый вечер, – сказал он и сделал приглашающий жест рукой.
Мы вошли в комнату, но не сели.
– Борис Константинович, позвольте вам представить, – сказала Нина, – это жена Юрия Михайловича, а это его друг…
Нина замешкалась, и я понял, что она даже не запомнила имени Ильи.
– И чему же я обязан столь неожиданным визитом? – сухо спросил профессор, так и не кивнув и не пригласив нас сесть.
– Только что выяснилось, что точки на графике быстрого сна Юрия Михайловича полностью соответствуют расстоянию планет Солнечной системы от Солнца, – быстро проговорила Нина Сергеевна.
– И кто же это выяснил, позвольте узнать? – спросил профессор.
– Я, с вашего разрешения, – сказал Илья и полупоклонился. Большой, пыльный, помятый, он все равно являл собой зрелище внушительное.
– Где график? – строго спросил профессор.
– Вот. – Илья стащил с себя куртку, швырнул ее, не глядя, на кресло в чехле и вытащил из кармана листок бумаги. – А это – расстояния планет от Солнца в астрономических единицах. Вот пропорция, которую я составил. Вот пересчет.
– Линейка у вас есть? – спросил все так же строго профессор.
– Нет.
– Машенька, – сказал, не повышая голоса, профессор, и в комнату тут же влетела крошечная немолодая женщина.
Я готов был поклясться, что она караулила у двери, ожидая, пока ее позовут. Женщина стыдливо кивнула нам и замерла, глядя на Бориса Константиновича. Похоже, что она робот, подумал я.
– Машенька, – не отрывая взгляда от графика, сказал профессор, – Витя дома?
– Нет, – пробормотала профессорша испуганно.
– Посмотри, пожалуйста, в его комнате, нет ли у него линейки и готовальни. Или хотя бы линейки.