– Понял, Вась.
– Ну, вот и прекрасно. Давай, старичок, выпьем за кротких и тихих.
– А может, Вась, хватит тебе, а? Вон Валька на нас аспидом смотрит. Тебе ничего, побьет тебя, и все, а мне каково? Ты-то привычный, тебя Валя все время бьет…
Вася посмотрел на меня с пьяной сосредоточенностью и вдруг всхлипнул:
– Бьет, Юрочка, не то слово. Истязает. Мучает. Все думают, что она меня лю-бит… – Вася замолчал, закрыл глаза, но, отдохнув, продолжал: – А она меня те-те… ро-ррризирует. Понял? Садистка. Савонарола. Выпьем за мою Савонаролочку…
– Вась, может, правда хватит?
Неожиданно Вася совсем осмысленно подмигнул мне:
– Я же на семь девятых валяю дурака. Хочешь, по половице пройду?
– У тебя половиц нет.
– Таблицу умножения продекламирую.
– Ты ее и трезвый нетвердо знаешь. У тебя же по арифметике выше тройки сроду отметки не было.
Вася вдруг рассмеялся и совсем трезвым голосом сказал:
– Ты думаешь, я не видел, что ты минеральную воду вместо водки пил?
– Неужели видел? Ах, какой ужас! Как же я снова посмотрю в твои пьяные глаза?
– Перестань издеваться над близким другом, не развивай в себе жестокость. Лучше будь блаженным, понял? Тебе юродивость идет. К лицу она тебе. Понял?
– Так точно, господин вахмистр! – выкрикнул я, забыв на мгновение, что я разоблачен.
– А это уже нехорошо, – вдруг всхлипнул Вася, – быть трезвым и притворяться пьяным – это аморально, безнравственно и вообще дурно. Делай, как я. Я пьян немножко, а притворяюсь трезвым. Это по-мужски. Но ты ведь, собака, так мне и не сказал, о чем думаешь. Ты вот и сейчас со мной разговариваешь, а сам где-то витаешь…
Слегка выпив, Вася всегда становится необычайно проницателен. Попал он в точку и теперь. Как раз в этот момент я пытался воспроизвести мелодию, которую создавали на Янтарной планете плавные, округлые холмы, когда У пролетал над ними. Нет, мелодия была слишком сложна, чтобы я мог ее вспомнить. Я помнил лишь ощущение бесконечной гармонии, мудрой и успокаивающей, вечной и прекрасной.
Как, как я мог рассказать кому-нибудь об этом? Где найти слова, которые хоть как-то могли бы передать то, что ими передать невозможно? И вместе с тем Янтарная планета переполняла меня. Я был словно накачан этими двумя сновидениями, и они так и рвались из меня.
– Вась, – сказал я, – ты можешь хоть минутку помолчать?
– А для чего? Раз я болтаю – значит, я существую. Это еще древние говорили.
– Честно.
– Честно, могу. Слушаю тебя. Но будь краток, ибо сказано в писании: краткость – сестра таланта.
Как, как пробить мне эти защитные поля, которые окружают людей? Они все словно в кольчугах и шлемах. Они неуязвимы. До них невозможно добраться. Как до начальника ЖЭКа. Как рассказать начальнику ЖЭКа о Янтарной планете?
Конечно, конечно, в сотый раз говорил я себе, взрослый культурный человек не должен приставать к близким в конце XX века с россказнями о снах. Кого интересуют сны учителя английского языка Юрия Михайловича Чернова? И что за самомнение думать, что они кого-то вообще могут заинтересовать?
Умом, повторяю, я все это понимал самым наипрекраснейшим образом, но яркость, красота и необычность снов делали их в моем представлении сокровищами, которые просто грех было бы замуровать в моей черепной коробке. Разные есть люди. Одни могут смотреть футбол или хоккей в одиночку, другие – нет. Я отношусь к числу последних. Когда предстоит интересный матч, я иду к Васе, к Илье, к кому-нибудь из знакомых, лишь бы можно было радоваться или огорчаться вместе с кем-то. «У тебя психология дикаря, – подшучивала Галя, – ты не дорос до телевизионной эры». Сама она обожает спортивные передачи и любит смотреть их в одиночку.
Я посмотрел на своего друга:
– Вася, если я буду смешон, скажи мне об этом.
– Старик, ты никогда не был смешон, ибо ты никогда не тщился выскочить из собственной шкуры, чем мно-о-гие страдают. Ты не представляешь, сколько шкур от этого лопается. Ну, давай, Юраня, выкладывай. Мои уши в твоем распоряжении.
– Ты только не смейся.
– Да ты что, стихи, что ли, свои первые читать будешь? Чего ты стесняешься?
– Вась, мне снятся странные сны. Вот уже две ночи подряд мне снится какая-то планета, которую я называю Янтарной…
– Прости, старик… Валь! – крикнул он своей жене. – Юраня тут все ноет, что выпить нечего! Принеси, дитя, заветную бутылочку из холодильника.
– Да вы что, сдурели, алкаши? – спросила басом Валя. – Перед вами почти полная бутылка.
– Гм, а Юраня утверждает, что это минеральная вода. Так ты думаешь, он ошибается? Поди к нам, дитя, поцелуй своего папочку.