Выбрать главу

Никаких кнопок с цифрами на двери, конечно же, не было. Да и не могло быть.

«Очень кстати я вчера матери сказал, что на английский записался после школы», — подумал Ватников.

Дверь была заперта и казалась совершенно неприступной. Металл двери был мокрым и холодным, как и полагается быть металлу двери в России в конце ноября.

Андрюха стал тыкать пальцем в воображаемые цифры, набирая код. Один, ноль, семь, восемь. «Все», — подумал он и взялся за дверную ручку.

Дверь открылась.

Глава 3. Великий бард и неплохой преподаватель

Когда я читаю Его пьесы, у меня кружится голова. Мне кажется, что я заглядываю в бездну.

Александр Пушкин, наше все. Из письма Вяземскому

Тот мир был огромным и настоящим. Пели птицы, воздух был кристально чист, и хвойный лес, на опушке которого очутился учащийся 6 «Б», благоухал совершенно потрясающе.

Метрах в двухстах от того места, где он стоял, проходила проселочная дорога, а дальше, сколько видел глаз, шли серые дома с красными черепичными крышами. Город.

Андрюха прибавил шагу. Через пять минут он уже входил в город. По узким мощеным булыжником улицам шли прохожие в странных одеждах, которые он раньше видел лишь в голливудских исторических боевиках типа какого-нибудь «Храброго сердца». Изредка проезжали груженые какими-то мешками телеги, запряженные парой лошадей, из одного такого мешка послышался визг поросенка. Андрюха попытался обратиться к какой-то девушке в чепце и длинном платье, но та только шарахнулась от него. «Дикие они тут какие-то, — с опаской подумал гость из будущего. — У кого же спросить, куда это я попал?»

Из переулка, с которым поравнялся Андрюха, вышел человек и зашагал в том же направлении, что и наш герой — от окраины к центру города. Внешность прохожего сразу же расположила Андрюху к себе. Это был мужчина на вид лет тридцати пяти, в кожаном камзоле поверх белой рубахи, холщовых штанах и высоких ботфортах с пряжками. Лицо мужчины, очень интеллигентное, с небольшой бородкой и усами, светилось умом и благородством. Человек шел сосредоточенно, быстрым шагом, неся подмышкой что-то вроде большого портфеля из рыжей кожи — ни дать ни взять директор какого-нибудь креативного агентства, спешащий к себе в офис, правда, прикид странный. Портфель был небрежно расстегнут, из него выглядывала куча мелко исписанных желтоватых листов.

«Это, наверное, даже не бумага, — сообразил Андрюха. — Пергамент!»

— Здравствуйте! — обратился он к мужчине. — Скажите мне, пожалуйста, а где мы находимся? Что это за город?

— Лондон, — произнес мужчина и с доброжелательным интересом посмотрел на Ватникова.

— А какой сейчас год? — спросил тот незнакомца.

The year one thousand six hundredth of Аппо Domini.

Странно, но Андрюха понял лондонца полностью, хотя цифру он назвал по-английски, а последние два слова сказал вообще на латыни. Год тысяча шестисотый от Рождества Христова. Андрюха вспомнил, что Герундиевна требовала называть цифры года по две — например, 1999-й произносить по-английски как девятнадцать — девяносто девять. Но здесь был явно не тот случай. От Рождества Христова…

— Меня зовут Андрей. Фамилия Ватников.

Незнакомец протянул руку.

— Уиллем Ша́кспер. Я драматург.

Происходило что-то очень странное. Уши андрюхины явно услышали “I’m a playwriter”, но он понял все, сразу и правильно! Это не был дубляж в полном смысле этого слова, в стиле переводчика Володарского — гнусавый голос, нараспев произносящий русскую фразу одновременно с английской. Нет, переводящего на русский голоса не было вообще — он просто понимал фразы как они есть!

«Писатель игр»…

— А какой сейчас год?
— The year one thousand six hundredth of Аппо Domini.

Андрюхе вдруг захотелось пошутить — спросить своего собеседника, не он ли написал “World of Warcraft”. Но он вовремя прикусил язык.

— Очень приятно, мистер Уоткинсон, — продолжал господин в камзоле. Ему явно не далась простая русская андрюхина фамилия, и он произнес ее на английский манер. — А я слышал о вас, сэр. Меня предупреждали, что вы посетите наше время.

— А кто вам сообщил обо мне?

Андрюха вдруг с досадой отметил, что разговаривать по-английски он все равно не в состоянии, даже в этом волшебном мире. Он говорил по-русски, но — о чудо! — собеседник его понимал. Тот факт, что полчаса назад он вышел из ворот своей 81-й средней школы в первой четверти XXI века, а сейчас запросто беседует не с кем-нибудь, а с Шекспиром, да еще в 1600 году — он уже воспринимал достаточно спокойно.