Дети окружили щенка, стали протягивать ладошки, жать мохнатому гостю лапу, гладить его по спине и наперебой расхваливать:
– Глядите, какой забавный!
– А как его зовут?
– Это Бенджамин! – сказал Александр.
– Хочу с тобой дружить, Бенджамин!
– И я!
– И я тоже!
– А что это за порода? – спросила самая старшая девочка.
– Это лхасский апсо, – с серьезным видом объяснил Александр. – Собак этой породы разводят тибетские монахи. Представьте себе, эта крошка умеет пасти овец, звонким лаем распугивая волков.
– Как жалко, что в поместье нет волков! – вздохнула малышка. – Представляю, как бы они напугались.
Джоанна неодобрительно смотрела на возню детей со щенком.
– Хватит, дети, забавляться с собакой, – раздался ее командный голос. – Мистер Карпентер, хотите, я провожу вас в детскую спальню? Мы с Мерилин оклеили ее новыми обоями. Она вновь заинтересованно уставилась на Арчибальда-Александра широко распахнутыми глазами.
Какая все же неприятная особа, подумала Корделия. Разве она не видит, что Александру куда интереснее разговаривать и общаться с детьми, чем рассматривать эти чертовы обои? И надо же, как она безвкусно одевается! Рыжие волосы и зеленый шелк блузки…
Улыбнувшись как можно более приветливо, Корделия обратилась к Джоанне:
– Мы с удовольствием осмотрим детскую спальню, но потом… Скажите мне лучше, ведь Поль и Сара – брат и сестра, не так ли?
Мерилин подвела детей к Корделии и стала рассказывать, поглаживая ребятишек по вихрастым макушкам:
– Да, Поль и Сара – брат и сестра. Гленда и Ами – сестры. Джимми и Марк – двоюродные братья.
– А у Джерри есть брат или сестра?
– У него есть сестра, – вмешалась в разговор Джоанна. – Такая же непослушная, как и он. Ее привезут сегодня вечером. Их мать пьет, отец неизвестно где.
Бедный, несчастный ребенок! – подумала Корделия.
А вслух произнесла:
– Наверное, мальчик радуется, что скоро увидит свою сестру, и потому так возбужден?
– Вы изучали психологию детей? – спросила Джоанна каким-то заносчивым тоном.
– Конечно же нет, – ответила Корделия. – Я просто их очень люблю.
– А вот я разбираюсь в проблемах детского воспитания. У меня была обширная практика в университете, потом я работала в летних лагерях для бойскаутов. И уверена, что Джерри представляет тот тип детей, которые могут доставлять взрослым одни только неприятности.
И Джоанна одарила Александра обворожительной улыбкой, спросив при этом:
– Мистер Карпентер, а не согласитесь ли вы осмотреть игровую комнату, которую я оборудовала по последнему слову педагогической науки?
– А где она? – для приличия поинтересовался Александр.
– На втором этаже, – с готовностью ответила Джоанна, и ее рыжие ресницы кокетливо опустились. – Я смогу рассказать вам много интересного о детях.
Александр кивнул:
– Хорошо, идемте.
Дети убежали с Бенджамином во двор, Мерилин занялась приготовлением ужина. А Корделия не могла найти себе места и решила немного прогуляться.
Она испытывала прежде незнакомое ей чувство – приступ настоящей ревности. Неужели Джоанна ему нравится? Да как смеет Александр, с которым она целовалась на софе у камина, смотреть на какую-то красотку, любоваться ее конопатой грудью! Впрочем, стоп, надо сосредоточиться.
Я люблю Александра Карпентера, призналась она себе. И испытываю те чувства, которые должна испытывать влюбленная женщина. Поэтому и ревную…
Да-да, она его просто ревнует. Рыжие волосы и конопатая грудь Джоанны здесь совершенно не при чем. Александр вкладывает деньги в усадьбу и хочет осмотреть отремонтированную детскую спальню и новую игровую комнату, оборудованную с учетом последних веяний педагогики. Что ж, это его право. Пусть смотрит.
Корделия улыбнулась своим мыслям. Она брела по осенней аллее, листва вокруг полыхала золотом и разноцветьем, летела паутина, вода в озере была тиха и прозрачна. И весь этот грустный праздник, происходящий в природе, был созвучен тому, что творилось в ее исстрадавшейся душе. Неожиданно она увидела Александра, идущего по тропинке к ней навстречу. Корделия остановилась и стала вглядываться в своего любимого. Ей казалось, что это мираж, и что этот мужчина будет идти и идти к ней целую вечность, но так никогда и не дойдет. Она даже зажмурилась, однако не успела открыть глаза, как сильные руки обхватили ее и Корделия ощутила на губах страстный горячий поцелуй. Он целовал так опьяняюще, так сладко и нежно, что снедавшая ее тоска внезапно улетучилась, уступив место блаженству и робкой надежде на то, что чувства ее взаимны.