Поэтому в событиях III и V веков потомки дарийцев также приняли активное участие, как и в более раннее, а затем — в более позднее время. Всё это говорит о том, что Л. Гумилёв не разобрался в образовании русо-арийских народов, собственно, как и большинство его коллег. К северу от киданей жили потомки харийцев, которых китайцы называли племенами шивэй. На западе от киданей и харийцев, в нынешней Восточной Монголии, по берегам Оно-на и Керулена проживали хунны (дидэ-угань), а к северу от них — потомки харийцев. которых Н.Я. Бичурин назвал на китайский манер улохэу.
Л. Гумилёв определяет их не как народы, а как племена, что верно, в то же время он считает, что они находились «в столь примитивном состоянии, что не могли принять активного участия в международной политике Дальнего Востока». Собственно, ни о какой роли в международной политике эти племена и не думали. Они жили в родоплеменном строе и не имели соприкосновения с агрессивными соседями. Их от Китая прикрывали южные сяньби-муюны и северные сяньби-табгачи.
Табгачи отличались от прочих сяньби обычаем заплетать косу, что было правилом у северных дарийцев, которые позднее, в небольшом количестве, ушли на реку Тунгуску и сохранили этот обычай. Табгачи разговаривали на западном наречии дарийского языка, которое получило в официальной исторической науке название древнемонгольского языка. Поэтому ни о каком культурном влиянии тунгусов на табгачей речи быть не может.
На самом деле сохранилось культурное влияние на табгачей северных дарийцев, которые пришли в степи и слились с северными сяньби. Вот почему китайцы называют табгачей сяньбийцами. Чтобы подчинить себе северных сяньбийцев, табгачам пришлось перейти к государству, в котором правителями были ханы. Этот табгачский титул впервые встречается в III веке. Л. Гумилёв, опираясь на китайские источники, сообщает, что часть табгачей во время великой засухи III века пересекла Гоби и поселилась в степях восточнее Ордоса, где ещё сохранились не пересохшие источники. Их попытки завязать отношения с Китаем закончились катастрофой.
Китайцы интригами организовали убийство царевича. После чего от горя и скорби умер хан. За этой смертью последовал распад их государства на три самостоятельных владения. Л. Гумилёв, со ссылкой на западный источник, сообщает, что один из этих владетелей, хан Ито, ушёл на север и покорил в Западной Сибири более тридцати владений, расположенных между реками Селенгой и Обью. Так как никакого табгачского ханства в Западной Сибири того времени не обнаружено, то это говорит о банальной выдумке западного источника. На самом деле табгачи хана Ито влились в Прибайкальскую весь Рассении, в число тех тридцати родоплеменных объединений, которые уже жили прежде между Селенгой и Обью, точно так же, как прежде хунны влились в Алтайскую и Семиреченскую веси.
В этой связи движение табгачей на север не сулило им самостоятельности, а тем более господства над другими народами, к чему они стремились. Поэтому гораздо более перспективным для них было движение на юг, так как Китай раздирали ссоры принцев и гражданские войны. В это время в юго-западной части Даурии возникло государство южносяньбийских Муюнов. Вся степь на запад от них оказалась под влиянием табгачских ханов. Их успехам мешало разделение между ханами-родственниками. Это обстоятельство и позволило южным хуннам опередить табгачей.
Хунны и близкородственные им кулы, находясь в подданстве Китая, страдали от притеснений китайских чиновников, в результате возникло недовольство, которое привело к восстанию хуннов. Кулы тоже восстали. Поначалу и те, и другие оказались в противоборствующих китайских лагерях. Лю Юань номинально числился верховным правителем хуннов, однако находился в ставке Сыма Ина, представителя одной из китайских группировок. Но затем он ушёл от китайцев и возглавил хуннов, которые провозгласили его шаньюем (великим князем). Однако Лю Юань и его сподвижники, вопреки интересам хуннов, повели борьбу не против Китая, а только против правительства, за возрождение империи Хань.