Но есть и другая версия супранатуралистической этики брака, которая распространена куда более, особенно среди протестантов. По этой версии брак, как и всё остальное в жизни, основан на абсолютной заповеди, или Законе Бога, или на учении Христа, которое толкуется столь же легалистическим образом. Бог установил “законы, которые никогда нельзя нарушать”. Развод всегда абсолютно неправеден. Если и делались какие-то послабления, то это только “по жестокосердию человеческому”. Но и в этом случае люди должны помнить, откуда они ниспали. Ведь “абсолютные нравственные нормы” предначертаны для всех и навсегда. Супранатуралистическая этика санкционирована горой Синай[228] и “ясным учением Господа нашего”. Не может быть никаких сомнений насчет христианских норм в этой области, как и в любой другой. При всех изменениях они неизменны; дело только в том, чтобы жить согласно им. Задача Церкви — призывать людей к соблюдению этих правил и к религии, на которой они основаны.
Эта позиция сохраняет намного большую привлекательность в глазах общества. В самом деле, думают люди, именно это и должна отстаивать Церковь. И когда оказывается, что кто-то, а уж тем более епископ, с этим не согласен, это производит глубоко шокирующее впечатление. Однако очевидно, что законы, о которых идет речь, — из числа тех, что пишутся в основном для того, чтобы их нарушать. Санкции Синая теперь мало кого пугают и к авторитету Иисуса даже в качестве великого учителя нравственности люди больше не прислушиваются. Лишив эти авторитеты сверхъестественной опоры, люди обнаружили, что основанный на них кодекс общепринятых жизненных правил теперь трудно воспринимать всерьез. “Почему бы и нет?..” или “Что тут дурного?..” — вот вопросы, на которые требует ответа наше поколение. И ответы супранатуралистов — дескать, Бог или Христос объявил, что это “грех”,— сохраняют силу или даже смысл лишь для “религиозного остатка”, убывающего на глазах.
Но неужели лишь этому остатку адресована христианская этика? Конечно, Евангелия не дают оснований считать, что врата перестали быть тесными. Да, “немногие находят их” (Мф. 7:14). Но в Евангелии не найти указаний и на то, что христианская этика годится только для “религиозников”. Она для всех: она основана на природе человека, и не случайно, что для обоснования Своего учения о браке Иисус обратился не к Моисею и Закону, а прямо к дням творения (Мк. 10:2-9). Она универсальна: она не только для homo religiosus[229].
УЧЕНИЕ ИИСУСА
Против этой супранатуралистической этики есть и еще более серьезные возражения. Мало того, что она теперь пригодна лишь для ограниченного круга людей, которые могут принять ее основания, она вдобавок сильно искажает учение Иисуса. “Ясное учение нашего Господа” обычно понимают в том смысле, что Иисус дал определенные предписания, универсальные и общеобязательные. Одни поступки всегда правильные, другие — всегда дурные, и это справедливо для всех и при любых обстоятельствах.
Но это значит, что Нагорная проповедь трактуется как новый Закон. Однако если даже Матфей и толковал слова Иисуса таким образом, то сегодня практически любой специалист по Новому Завету скажет вам, что это была ошибочная интерпретация. Нравственные указания Иисуса не были предназначены для легалистического толкования, будто бы они предписывают всем христианам, что надо делать, невзирая на обстоятельства, или будто они определенную линию поведения провозглашают универсально правильной, а все другие — универсально порочными. Это не законоположения, определяющие, чего требует любовь всегда и от всех; это скорее примеры того, чего может любовь в любое время потребовать от каждого[230]. Это как бы притчи о Царстве, представленном в его нравственных требованиях, яркие образы бескомпромиссного требования, которое может быть предъявлено каждому, кто откликнется на зов Царства. Слово, сказанное богатому юноше: “Иди и продай всё, что имеешь” (Мк. 10:21) — это не универсальный принцип нравственного поведения, но как бы переведенная на язык нравственного императива притча о богатом купце, который именно так и поступил ради обладания драгоценной жемчужиной (Мф. 13:46). Этот переход к императиву: “Иди, и ты поступай так же” (Лк. 10:37) — не закон; такой оборот речи сравним со словами, которые Нафан сказал Давиду в заключение классической ветхозаветной притчи: “Ты — тот человек” (2Цар. 12:7). Это напоминание о том, что притчи — вовсе не занятные истории, которые можно к месту припомнить в разных случаях жизни; они выражают призыв Царства, обращенный в конкретной ситуации к определенному человеку или группе людей.
228
На горе Синай, согласно библейскому повествованию, Моисею были вручены скрижали с десятью заповедями.