Впрочем, если это так, то лучше людям об этом не знать. Так жить спокойней. И самим людям, и нам, драконам. Если бы нефть вдруг объявили драконьей кровью, кто бы запретил нам заявить на нее права? Никто. Представляю, какой случился бы переполох. Сначала переполох, а потом единение. Люди всех стран, рас и религий встали бы плечом к плечу против наглого драконьего отродья. Ничто так не сплачивает людей, как общий враг и совместная борьба.
Но не будет этого. По той причине не будет, что никогда мы не нарушим правила номер один. Люди нам не враги, и мы не хотим стать для людей реальными врагами. Пусть продолжают думать, что драконы – персонажи сказок, а драконья кровь – коктейль, в котором смешаны три унции русской водки с четырьмя унциями рижского бальзама. И только.
Под эти думы свои праздные и не слишком толковые я благополучно пролетел всю Озерную, пересек плотину и уже подъезжал к месту. А когда подъехал – врубился, что рулил чисто на автопилоте, не очень соображая, куда несусь. Включил мозги и глянул за борт. Оказалось, что подсознание и сыщицкое чутье привели меня к ночному клубу «Шпроты».
Выходя из машины, уже вполне осознавал, к кому прикатил и что, собственно, от него хочу.
Но поначалу вновь вышел затык – на фейсконтроле меня остановил доблестного вида страж.
– Будьте добры, ваш пригласительный, – попросил он.
Любезно так попросил. Как учили. Но за этой напускной любезностью слышался скрип шлагбаума.
Заранее предчувствуя, что получу от ворот поворот, я сознался:
– Нет у меня, мил человек, никакого пригласительного Я не по приглашению явился, а по зову сердца.
– Простите, но сегодня корпоративная вечеринка, – сообщил охранник, что, по сути, означало: «Пошел вон, лопушок, тебя тут не ждали и не ждут».
Что за день-то сегодня такой? – подумалось мне. Всякий встречный норовит сунуть палку в колеса.
Пытаясь сдержаться, честно досчитал до пяти, потом до семи, а потом еще и до одиннадцати. Вдохнул-выдохнул и бодро произнес:
– Уважаемый, ты разве не узнаешь меня? Хоу! Это же я – Андрей Шевченко. Специально приглашенный гость.
– Да хоть бы и Дэвид Бекхэм, – иронично заметил охранник и в следующий миг улетел на аккуратно постриженный газон.
То, что у меня не осталось магической силы, вовсе не означает, что у меня отсутствует физическая. Присутствует. Еще как присутствует. Не то что одного, пятерых одолею без напряга.
Арт-директора клуба я разыскал в баре, где было людно и где никто никого не слышал, поскольку по ушам долбило то, что язык не поворачивается назвать музыкой.
– Миша, разговор есть. – проорал я, хлопнув своего «крестника» по плечу.
Ерошкин напрягся, пытаясь вспомнить, кто я такой. А когда вспомнил, обрадованно улыбнулся и крикнул в ответ:
– Ага, пойдем, Егор, выйдем.
Спихнув с колен полуодетую малолетку (которая ничуть не обиделась, а наоборот, обрадовалась и тут же упорхнула в сторону танцпола), Ерошкин ухватил меня за рукав и повел служебными коридорами туда, где было более-менее тихо, – в свой кабинет.
Кабинет, вопреки моим ожиданиям, оказался не пафосным. Единственно, что меня поразило, так это здоровенный-здоровенный кактус в огромном керамическом горшке. Сроду таких не видел: мясистый, причудливо корявый и высокий – до потолка сантиметров двадцати всего не хватало. Великолепный экземпляр. И что особо прикололо – на здоровых, размером с мой указательный палец, шипах висели блестящие елочные шары.
Вечнозеленое рождественское дерево, прикинул я. Иголки не осыпаются, выносить на свалку не нужно, раз украсил – и на всю жизнь. И с поливом можно не частить. Удобно.
Решительно отказавшись от выпивки, я расположился в предложенном кресле и, особо не вдаваясь в подробности, обрисовал в двух словах, зачем пришел. Сказал, что позарез и срочно нужен адресок танцовщицы, которую зовут Антониной.
– Антонин много, – справедливо заметил Ерошкин. – Только я троих знаю.
– Прекрасно понимаю, что танцовщиц с таким именем в Городе может быть полным-полно, – согласился я. – Но у той, которую ищу, тату на плече в виде скачущей на коне дикой бабы. А еще у нее бойфренд художник.
К моему удовольствию, Миша Ерошкин подошел к делу ответственно, дурацких вопросов насчет того, зачем мне нужна эта девушка, задавать не стал, сразу начал вызванивать. И, видимо, точно знал, к кому именно нужно обратиться, поскольку не успел я выкурить сигарету, как он уже, прижимая трубку плечом, записывал нужные сведения. Когда закончил, протянул исчерканный флайер.
– Фамилия у нее Лихонина. Адрес вот.
– Толково дело у вас поставлено, – похвалил я и, поднявшись из кресла, протянул руку: – Спасибо.
– Да не за что, – пожимая мою ладонь, поскромничал Ерошкин.
Тут я ему возразил:
– Зря, Миша, так говоришь. К сожалению, не могу раскрыть существо дела, но поверь – мне есть за что тебя благодарить. Очень даже есть. Поэтому, если что, буду рад выступить с ответным словом.
Он поблагодарил, но по лицу было видно, что очень надеется на то, что никогда-никогда больше не придется ему обращаться в сыскное бюро «Золотой дракон». Кто знает, кто знает, подумал я и, прежде чем уйти, подошел к кактусу. Не верилось, что настоящий. Потыкал пальцем – настоящий. Без дураков.
Было бы время, непременно выбрал и оторвал бы шишку-другую на развод. Но времени не было. Стрелки на часах показывали одну минуту одиннадцатого. Время таяло, словно порция эскимо в жаркий июльский полдень. До часа икс осталось меньше двух часов. Надо было спешить.
Я и поспешил.
Но все равно опоздал.
На чуть-чуть (электрочайник на кухне еще не совсем остыл), но опоздал.
Самое обидное заключалось в том, что Антонов-Демон насчет ребенка не врал. Действительно украли. Мне хватило одной минуты, чтобы это понять. Во-первых, в квартире невыносимо воняло подгоревшим молоком. Во-вторых, мусорное ведро было забито уделанными памперсами. В-третьих (что снимало все возможные сомнения), на ковре возле дивана валялась бирка, какую вешают на младенцев в роддомах. На этой желтой клеенчатой полоске были указаны вес, дата и время рождения, а также фамилия матери. Судя по аккуратно сделанным надписям, детеныш весом три восемьсот появился на свет прошлой ночью в три сорок и родила его Мария Леонидовна Тюрина.