А привиделось действительно неприятное.
Будто у меня уже есть взрослая дочь, и я по случаю какого-то торжества (не то свадьбы, не то совершеннолетия) дарю ей Ожерелье Дракона. И вот уже протягиваю ей старинный артефакт, а нить возьми да и порвись. Все сто семь жемчужин – тук, тук, тук – посыпались на пол. Я на карачки, дальше – на колени, давай собирать. А жемчужины как живые, не даются в руки, пищат, разбегаются. Я туда за ними, я сюда за ними. За одной сдуру в щель полез пальцем – застрял палец. Стал выдергивать – не получается. Смотрю, а это уже вовсе и не палец человеческий, а коготь драконий. Дерг я его, дерг, а вытащить – никак. Намертво застрял. И все к тому идет, что нужно отрубать. Жуть, короче. Проснулся в поту.
Ашгарра нашел на кухне, поэт сидел за столом и пялился в экран ноутбука. Увидел меня, спросил:
– Выспался?
– Не-а, – после громкого зевка признался я. Еще раз зевнул и спросил: – Мне звонили?
– Михей. Часов в девять.
– Обрадовал его?
– Обрадовал. Кстати, прикольная штуковина. – Ашгарр кивнул на Чашу Долголетия, что стояла на разделочном столе. – Посмотри, как булькает.
Булькал гранатовый сок, которым Ашгарр наполнил старинный сосуд до краев. Сок исходил на пузыри и плевался так, будто кипел. Но при этом (я не преминул попробовать) оставался холодным. На вкус – сок как сок, ничего особенного, но через несколько секунд я почувствовал, что бодрит конкретно.
Ополоснув Чашу под струей теплой воды, я тщательно протер ее сухим полотенцем и закинул в целлофановый пакет.
– Да, забыл совсем, – не отрываясь от экрана, вдруг сказал Ашгарр. – Альбина же еще звонила.
– Чего хотела?
– Не знаю. Сказала, потом перезвонит.
– Ясно. А больше никого не забыл?
Ашагрр понимающе хмыкнул, после чего сказал:
– Если ты про Ольгу, то нет, не звонила.
Я резко обернулся:
– Уже знаешь?
– Знаю.
– И когда это я так раскрылся?
– Позавчера вечером.
– Осуждаешь?
– Не-а. Все, что хорошо для тебя, хорошо и для меня. – Ашгарр встал, заложил руки за голову и потянулся до хруста в костях. – Будешь завтракать или сначала в душ?
– Сначала в душ.
Пока я мылся, поэт наделал целую гору бутербродов. Пришлось здорово потрудиться, чтобы ее уничтожить. Но, впрочем, справился.
Позавтракав, раскурил первую за день сигарету и поинтересовался для поддержания разговора:
– Как у нас поэма продвигается?
– Какая? – не понял Ашгарр.
– Как какая? Та, где мы «разрушаем разнузданным бытом обветшалые связи времен».
– А-а, эта. Забросил на фиг.
– Чего так?
– Решил, что не буду больше этим заниматься.
– Чем «этим»?
– Стихи сочинять не буду. Все, баста. Надоело. Не буду больше.
Эта новость меня настолько удивила, что я не донес сигарету для очередной затяжки. Отогнав дым от лица, спросил:
– Почему не будешь?
– Потому что поэты нынче не в цене, – с предельной искренностью ответил Ашгарр.
– Ты, наверное, хотел сказать «не в чести»?
– И это тоже.
– Понятно. – Я потушил окурок о ладонь и сунул в коробку из-под монпансье. – Похоже, идея себя действительно изжила, поэт надумал переквалифицироваться в управдома. Или у тебя другие планы?
– Именно что другие, – загадочным тоном произнес Ашгарр и после театральной паузы объявил: – Отныне я буду играть на рынке «Форекс». – Натолкнувшись на мой недоуменный взгляд, пожал плечами: – А что? Интересное дело. – Развернул ко мне ноутбук, на экране которого светились диаграммы и графики, и начал с непонятным мне воодушевлением продвигать идею в массы: – Вот смотри. Это программа-платформа, с помощью которой можно совершать сделки, не выходя из дому. Чтобы было понятно, объясню сразу на примере. Предположим, у меня депозит три тысячи долларов, а банковское кредитное плечо один к ста. Получается, могу оперировать суммой в триста штук зеленых. – Тут он оторвался от экрана и заглянул мне в лицо. – Представляешь масштаб дела?
– Представляю, – сказал я и постучал пальцем по экрану. – Чего тут? Как?
– Тут просто, – заверил бывший поэт. – Допустим, чую попой, что американские деньги вот-вот пойдут в рост. Что делаю? Правильно. Принимаю решение продать, к примеру, двадцать третьего числа фунт против доллара. Но работать всей суммой рискованно, поэтому…
Тут зазвонил мой сотовый, и я был вынужден отвлечься от «увлекательной» вводной лекции. Не сказать, что меня это слишком огорчило. Скорее, наоборот.
Звонила Альбина.
– Привет, дракон, – сказала она.
– Привет, – ответил я и сразу ее успокоил: – Все обошлось.
– Спасибо.
– Не за что. Рад был помочь.
Мы помолчали.
– Теперь ты, наверное, будешь совсем меня избегать? – первой нарушив тишину, спросила Альбина.
– Почему? – не понял я.
– Теперь ты знаешь, какая я на самом деле. Поэтому.
Я рассмеялся:
– Увидела бы ты, подруга, какой на самом деле я, глупостей не говорила бы.
– Значит…
– Значит.
Она облегченно вздохнула и отключилась.
Я не стал убирать телефон, позвонил Ольге. Но дозвониться не вышло, мое желание ткнулось в колючую проволоку зоны доступа.
Все еще пьет живую воду, вглядывается в дымку гольцов и фотографирует мустангов, решил я.
Только спрятал телефон, Ашгарр вновь взялся за свое – продолжил соблазнять примером легкой наживы. Потом еще одним. И еще. Выходило так, что скоро деньги будем грести лопатой.
Слушал я его, слушал, слушал-слушал, а потом взял и обломил весь кайф:
– Скажи-ка мне, поэт-песенник, финансист-трезвенник, ты вчера отыгрался?
Он замолчал на полуслове и смущенно замотал головой.
– И сколько мы теперь Архипычу должны? – поинтересовался я.
– Помимо тех полутора штук, еще четыреста с копейками, – спрятавшись за ноутбук, ответил он.
– А точнее?
– Четыреста восемьдесят.
– Хороши копейки, – усмехнулся я, после чего приказал: – Ладно, сиди дома, изображай из себя будущего Сороса, жди, когда вернусь.
Ашгарр выглянул из-за монитора:
– А ты куда?
– Смотаюсь к Михею, потом к Архипычу. Верну хотя бы твой долг.
– Горит, что ли?