И я решился.
Начал заклинать на дарсе:
Но не успел закончить.
Охотница накинула на меня Нескучную Сеть, нити которой хотя и гибки, но прочнее прутьев Решетки Зигмунда. Спеленав меня таким образом, Эльга-Ольга вышла из Сферы Тени с коротким копьем в руках. Зычно и озорно гикнула и понеслась на меня так прытко, будто и не лежала недавно на земле, словно поломанная кукла.
Я рычал, метался и тужился порвать нить, но у меня не получалось. Нужно было успокоиться и сотворить что-нибудь из магического арсенала, и я, пожалуй, соорудил бы, если бы было у меня несколько лишних секунд. У меня их не было. Эльга-Ольга приближалась стремительно, а когда подбежала, сразу воткнула копье мне в бок. Вообще-то целилась в сердце, но Вуанг угадал направление удара, и я успел подпрыгнуть.
Прилетел бы я на эту поляну до обнуления Списка – пришлось бы несладко. Охотница меня бы, пожалуй, добила – со второй ли, третьей ли попытки поразила бы мое сердце. Но теперь я был в Силе. А когда я в Силе, за здорово меня не возьмешь.
Взлететь с помощью крыльев я не мог, но мог использовать магическую левитацию и использовал ее на полную катушку. Попридержал эмоции, прошептал нужное заклинание и стал взлетать – вместе с Сеткой, вместе с копьем и вместе с Эльгой-Ольгой, которая пыталась копье выдернуть. Это поначалу она его выдергивала, потом просто держалась. Почему она его не отпускала, я не знаю. Быть может, Силы у нее на левитацию уже не было. А может, просто испугалась, поскольку я за какие-то секунды вознес ее на такую высоту, где нормального человека жуть берет. Не знаю почему, но держалась. Отпустила копье только тогда, когда задохнулась и потеряла сознание. После чего, разумеется, полетела вниз.
Она падала, а я, желая помочь ей, стал расправляться с Нескучной Сеткой. Начал орать заклинание, сбился, начал заново, снова сбился, но наконец соорудил Огненное Облако и ракетой влетел в него. Нити Сетки мгновенно вспыхнули, а когда облако осталось позади, они осыпались с меня черным пеплом. Я расправил крылья, пару раз взмахнул, затем сложил и нырнул вниз.
Несся без тормозов, и Эльгу-Олыу поймал метрах в пяти от земли.
Ее лицо было белее мела, из носа к губам стекала струйка алой крови, казалось, жизни в Охотнице осталось на два вздоха и один выдох.
«Надо добить», – предложил Вуанг.
«Нет», – возразил я.
«Смотрите сами», – умыл руки Ашгарр.
Стараясь не поранить девушку шипами, я отнес ее к машине и положил на капот.
«Это не по правилам!» – возмутился Вуанг.
Я отмахнулся от него: «К черту правила!»
«Смотрите сами», – вновь самоустранился Ашгарр.
Взвесив все «за» и «против», я решил убраться восвояси.
Но Охотница не пустила.
Окликнула меня, когда, выписав прощальный круг над поляной, я уже взял курс на юг.
Выгнув шею, я обернулся на призыв: «Егор!»
Охотница стояла с арбалетом в руках на крыше машины. Она не целилась – три заговоренных болта уже летели. Впрочем, она и до выстрела не целилась: эти болты – что надо болты, сами находят цель.
«По одной на брата», – прикинул я.
«Наш путь стрелой татарской древней воли пронзил нам грудь», – ляпнул очумелый Ашгарр.
И только Вуанг знал, что делать.
«Уходим», – спокойно объявил он и повел меня на хитрый маневр.
Я мощно заработал крыльями, набрал скорость и, когда стрелы были уже около хвоста, круто взял вверх, расправил крылья и ушел на петлю.
Стрелы просвистели мимо.
Но, впрочем, вскоре развернулись, один в один повторив траекторию моего пилотажного приема.
Выйдя из пике, я устремился к Охотнице, которая по-прежнему стояла на машине.
А стрелы…
А стрелы неслись следом.
Когда до Охотницы осталось столько, что можно было рассмотреть ее ошеломленное лицо, я резко взмыл и ушел на «свечу».
Стрелы, прежде чем повторить мое движение, пролетели по инерции какие-то метры и сразили Охотницу.
Когда я подлетел, она еще дышала. Услышав мое горячее клокотание, тихо позвала:
– Егор.
– Слушаю тебя… Эльга, – тяжело прохрипел я, коснувшись лапами земли.
– Прости меня, Егор.
– Прощаю… Дракон не простит.
– Пусть так.
Охотница попыталась улыбнуться, но у нее вышла гримаса. Тихо простонав, она закрыла глаза. Я подумал, что это конец, но спустя несколько секунд она вновь позвала меня:
– Егор, ты еще… здесь?
– Я здесь, Эльга.
– Спаси ее.
– Кого?
– Спаси… Девочку… Она…
– Я понял. Что ей нужно?
– Коготь… Всего один… коготь. Твой… Ты…
– Обещаю. Как ее найти?
– Мор… сая Ра… ина.
– Морская раковина?
Ответить она не сумела, протянула руку и коснулась моей бугристой лапы.
А в следующий миг умерла.
Я трижды нырял в реку, чтобы найти меч, а когда нашел, положил правую лапу на мокрый прибрежный камень, размахнулся и отрубил один коготь. И вновь закинул меч в воду – такие трофеи мне ни к чему.
На обратном пути Вуанг спал или делал вид, что спит.
Я всю дорогу молчал – мне было больно, противно и тоскливо. Так тоскливо, как никогда раньше. Хотелось умереть. И я бы умер, если бы моя смерть не умерла раньше. Хотя… Не знаю. Ведь жизнь дается нам только раз, и прожить ее надо. Надо – и точка.
Но – мать моя Змея! – до чего же мне было тяжко.
И только Ашгарр был в порядке, он поначалу насвистывал что-то легкомысленное, а потом стал на все лады повторять одну и ту же фразу. Фраза была очень странной и звучала так: «На лебедином крыле южного ветра дракон увидел тень кипариса и угадал в ней пронзительный, отчаянный крик одинокой души – звук забытого мгновения, вплетенный светом зари в канву одичавшего пространства». Ашгарр менял в этой фразе слова местами, а некоторые заменял на другие, но от этого фраза не становилась понятней.
Чтобы Ашгарр себе там ни выдумывал, он остался поэтом, он был им и будет. Так же как и Вуанг – воином, а я – магом. И это правильно. Каждый должен быть тем, кто он есть. Поэт – поэтом. Пес – псом. Птица – птицей. Человек – человеком. А дракон – драконом.
Видит Сила, если ты пришел в этот мир драконом, ты и должен быть драконом.
А как иначе?
И главное – зачем?