Всякое возможно.
Люди Пределов и без содействия Запредельного способны на любой беспредел. Демоны нервно курят в коридоре.
Или все же дух шалит, а копейки ветром надуло? – все же сомневался я. Может, совпадение? Немыслимое, но совпадение?
Тут я осознал, что в очередной раз попал в ситуацию, которую называю «Развилкой Честертона».
Как известно, в каждой из новелл саги о патере Брауне автор сначала предлагает читателям тайну, затем дает ей объяснение потустороннего свойства, а в конце заменяет объяснениями вполне обыденными. Всегда. Это естественно, поскольку такова уж природа человеческая. Человек мечтает заглянуть в Запредельное, но рациональным своим умом решительно отвергает сам факт его существования. Но я не человек, я дракон, и мне доподлинно известно: Запредельное существует, и зачастую причины на первый взгляд посюсторонних явлений находятся именно там.
Зачастую, но не всегда.
Определиться, с Запредельным в данном конкретном случае столкнулся или нет, всегда сложно. Даже когда фактов полно. А я находился лишь на начальном этапе расследования, поэтому с фактами у меня было негусто.
В пользу потусторонней версии событий говорили акт осквернения могилы и древний амулет, против – отсутствие энергетических следов Запредельного (во всяком случае, я их пока не видел) и эти – состоящие из грубой, бездуховной материи – двухкопеечные монеты.
Немногочисленные аргументы «про» и «контра» уравновешивали друг друга. Я нуждался в дополнительных. Остро нуждался. Поэтому, отвергнув замечательный совет Теодора Рузвельта: «Делай, что можешь, с тем, что у тебя есть, и там, где ты находишься», немедленно отправился за новыми фактами на одиннадцатый километр Озерного тракта.
По дороге меня не оставляла мысль о монетах, уж больно они меня изумили. Копейки эти. Копеечки.
Припомнилось вдруг, что слово «копейка» этимологией восходит к копью Охотника на драконов по имени Егорий Смельчак. Этого безжалостного к нашей расе парня издревле на Руси почитают за святого: и на монеты его, и на гербы, и в святцы, и храмы в его честь возводят, и даже орден боевой его имени учредили. А как не учредить, если вызывает уважение? Есть среди людей посвященные, знают они, что не так уж и много было за всю историю человечества удачливых драконоборцев.
Охотников во все времена было пруд пруди, а вот тех, кто сумел завязать хвост дракона в узел, раз-два и обчелся. Гильгамеш, Беллерофонт, Персей, Ясон, Сигурд, Кересаспа, Жевзик Дратевка, Егорий-Григорий этот самый, который Победоносец, Салуян Кривой Нос, Никита Добрый, Макс Лаутт, братья Тукша Ых и Ешка Ых. Ланселот еще… Хотя нет, Ланселот не в счет. Пиарил он себя, конечно, по-черному. Особенно перед дамами любил залиться соловьем. Типа: «Мадам, поверьте, я был девятнадцать раз ранен легко, пять раз тяжело и три раза смертельно». И ля-ля-ля. И бла-бла-бла. Но Охотник из него был как из меня теннисистка Шарапова. Никакой.
А вот вышеназванные действительно были рыцарями без страха и упрека. Доблестными, великими воинами. Свое дело знали – у каждого на счету десятки поверженных драконов. Что ни имя, то легенда.
Было время.
От начала начал и до позапрошлого века.
Что касается позапрошлого, девятнадцатого, века, то имен он нам почти не оставил, ибо все серьезные Охотники к 1799 году собрались в Легионе Безымянных Героев. Они охотились на нас инкогнито, утверждая, что сражаются не ради славы, но во имя правого дела.
Называть геноцид «правым делом» – это, конечно, сильно. Но люди есть люди. Их не переделать.
К слову сказать, не долго Легион просуществовал. Чуть больше века. Славу между собой не поделили легионеры, рассорились, чуть до смертоубийства дело не дошло. Оно и понятно: пусть и Охотники, но все же люди, а людям свойственно желать славы. Даже деньги иной раз могут поделить по-братски, славу – никогда. Хлебом не корми – повесь фото на Доску почета. Объяви самым-самым. Поставь высшую оценку. Подними в рейтинге. Назови непревзойденным. Возвысь над остальными.
Из-за таких вот дешевых понтов и выродился Легион, разбился в 1902 году на кучу небольших кланов.
Из Охотников прошлого века Эдди Крепыша можно вспомнить из клана Мечека. Из клана Торчика: Стива ван Зандта, Гошу Настырного и Винсента Пасторе. Из клана Брро: Данко Могилевского и Хижика Зловоя-младшего, которого Щгенк-Смуртф-Хман завалил восемь лет назад в Праге на площади перед ратушей. Кого еще навскидку?
Пожалуй, больше и некого.
Остальных доброхотов никто не помнит, в мясню их захороводили мои братья по черной крови. Да и я – чего скромничать – всех, кто на меня в свое время дергался, втоптал в бесславие. Лет триста назад чуть ли не каждый год рубился и на круг за свой немалый век гавриков восемьдесят (или около того) угомонил.
Это только, разумеется, Охотников.
Если же считать тех гаденышей, которые по разным причинам попадали в мой персональный Список Золотого Дракона, так это без малого под три тысячи выйдет. Только одно с другим путать не стоит: то – это то, а это – совсем не то. То в силу традиции, смысл которой потерян, но маховик которой не остановить, а это – во славу Справедливости и ради Силы. Вещи по внутренней сути принципиально разные. Хотя, конечно, результат одинаков: душу вон, а тело в землю.
Да, тело в землю.
Так уж выходит по жизни, что у каждого дракона, как и у каждого хирурга, есть свое персональное кладбище. Не знаю, правильно это или нет (не мне о том судить), но так было, так есть и так будет. Не нами заведено, не нам и прекращать. Пока существуют на белом свете драконы, будут появляться Охотники и будут продолжаться кровавые сечи один на один. И пока не перебьют Охотники всех драконов, будут золотые драконы в Ночь Полета истреблять грешников, поскольку праведники – по какому-то глупому несправедливому закону – умирают сами и гораздо чаще.