Не успел я согласиться, как Лао Шань швырнул на стол восемнадцать покрытых красным лаком деревянных палочек. Затем аккуратно выложил их в ряд, подровнял и объявил:
– Твой ход.
Хитрюга.
Но делать нечего.
– Презренны, а в жизни необходимы – таковы вещи, – произнес я и откинул одну палочку от правого края.
– Низменны, а нельзя на них не опереться – таковы простые люди, – напомнил он и тоже убрал одну.
Я немного подумал и взял две, не забыв при этом сказать:
– Утомительны, а нельзя ими не заниматься – таковы мирские дела.
Кое-какие шансы у меня еще имелись.
– Грубы, а нельзя не оповещать о них, – таковы законы, – ни на секунду не задумавшись, сказал колдун и убрал одну.
– Далеко отстоит, а нужно держаться за него – таков долг, – медленно, пытаясь просчитать варианты, произнес я. Затем махнул рукой – чего тут считать, трясти нужно! – и отложил в сторону одну палочку. А потом – ай, ладно! – рискнул и отложил еще одну.
Видя мое замешательство, колдун усмехнулся и ответил так:
– Разделяют, а должны свиваться в одну нить – таковы ритуалы.
И уверенным движением убрал две штуки.
– Всегда рядом с тобой, а должна быть распространена на всех – такова справедливость, – быстро, не желая больше быть объектом насмешки, отложил я одну.
Он убрал сразу три:
– Пребывают внутри, а нужно к ним стремиться – таковы жизненные свойства.
Крышка. Теперь сколько бы я палочек – одну, две или три – ни взял, все равно победит китаец. Хитрый старый китаец. Колдун чертов.
Но что тут поделать? Хочешь не хочешь, надо доигрывать. Хотя бы для сохранения собственного лица. Да и уважать соперника нужно при любых раскладах.
– Едино, а не может не изменяться – таков Путь, – не выдавая голосом разочарования, произнес я и откатил на край стола одну. Так резко, что она чуть не упала на землю.
И тут Лао Шань разразился победной тирадой:
– Обладает духовной силой, а не может не действовать – таково Небо. Поэтому мудрый созерцает Небо, а помощи не предлагает. Постигает в себе жизненные свойства, а ничем не связан. Исходит из Пути, а не строит планов. Безошибочно исполняет долг, но не взирает на примеры. В совершенстве владеет ритуалом, но не признает запретов.
И с торжествующим видом отложил в сторону три палочки.
Последняя осталась за мной.
Я проиграл.
Опять.
Колдун, потирая руки, в который уже раз посоветовал мне купить самоучитель игры в цинь-цзяо для «чайников», после чего радостно захихикал.
Чем бы колдун Лао Шань ни тешился, лишь бы Огненную Жабу с цепи не спускал, подумал я в ту секунду.
Однажды, кстати, спустил. В 1876 году. Люди тогда в Городе настолько озверели, что друг на друга по любому поводу кидаться стали. Колдун терпел-терпел, да не вытерпел – вправил им мозги, позволил Жабе прогуляться. Две трети домов сгорело за ночь в невиданном пожаре. Фух – и как и не было. Зато народ сразу в чувство пришел. Общая беда, она сплачивает.
В какой-то момент хихиканье колдуна перешло в задорное хрюканье, я не выдержал и тоже прыснул. Лао Шань захрюкал еще громче, и со мной случилась форменная истерика. Я бил себя руками по коленкам и ржал взахлеб. На нас стали обращать внимание зеваки. Пришлось ударить по тормозам.
Когда мы наконец успокоились, китаец велел снять туфли, схватил их в охапку и семенящим, но вовсе не старческим шагом направился к будке.
В приоткрытую дверь я увидел, как он исчез за серым холщовым пологом, который разделяет его мастерскую на две неравные части. Та, что у всех на виду, находится в Пределах, в Городе, в центре китайской барахолки. А та, что за пологом, – в Запредельном.
Так я полагаю.
Сам за этот полог из мешковины, на котором во всю ширину выведен черной краской похожий на жука-плавунца иероглиф «ми», что значит «рис», никогда не заглядывал (хожу в Запредельное своими путями), но слышал историю о том, как года три назад сунулись туда два чудика из торговой инспекции. Глупцы. Одному еще подфартило: хотя и очутился на глухом перегоне КВЖД, но в тот же день его подобрали-обогрели сборщики клюквы. Другому повезло меньше: выпал в каком-то резервном коллекторе туннеля под Ла-Маншем. Четверо суток выползал к людям и чуть с ума не сошел. Впрочем, может, и сошел. Кто знает? Быть может, ходит теперь по дому в тещиных кальсонах с начесом, а когда приходят гости, прячется в шкаф-купе и плачет. Все может быть.
Лао Шань управился быстро. И пяти минут не прошло, как вынес он мне мою обувку с новыми набойками в виде листа клевера. У обычного клевера три листовые пластинки. Тут – четыре. Значит, «счастливый». Теперь крысы Охотника мне не страшны. Как они меня учуют, если я следов оставлять не буду? Да никак. Фиг им.
Я не знаю, из чего делает мастер Лао Шань эти штуковины. Магический кинжал для ритуала самоочищения он сделал для меня из клапана паровозного котла, Ключ От Всех Дверей – из куска авиационной турбины. Про это сам говорил. Хвалил товар, хвалился мастерством. А про набойки молчит. Может, из чего-то совсем бросового их точит, из каких-нибудь, к примеру, ржавых банных тазиков. Не знаю. И не спрашиваю. Он же не спрашивает, из чего я делаю воду венгерской королевы, которой с ним за работу расплачиваюсь. Иначе он это снадобье и сам бы смог изготовить. Фармакопея-то несложна. Согласно трактату: кинул в колбу по фунту свежих цветов розмарина, порея, майорана, лаванды, залил все это дело тремя хозяйскими кружками водки, плотно закупорил, поставил на сутки в горячий конский навоз, а потом перегнал на песчаной бане. Чего тут сложного? Раз-два-три-четыре-пять – готово, можно принимать. Два раза в неделю по драхме перед едой. Ободряет дух, придает лицу свежесть, а телу бодрость. При применении наружно – избавляет от ломоты и невралгии.
Верное средство, между прочим, – не гербалайф какой-нибудь. Главное – водки не жалеть, не отхлебывать ее из кружки в процессе производства продукта. Это, конечно, трудно. А в остальном просто, проще пареной репы, любой может изготовить. Не то что колдуну, даже непосвященному по плечу. Хотя, конечно, лучше, чтобы занимался этим маг-специалист. Все же. Там же еще по ходу дела и слова нужно нашептывать разные-праздные, дабы побочных эффектов у потребителя не возникло. А то чего доброго пойдет родной пятнами. Или облысеет раньше времени. Или резинка на трусах у него в ответственный момент лопнет. Или фортуна задом к нему повернется, а удача сукой вильнет. Кому это надо? Лао Шаню не надо. Знает старик, что каждый должен заниматься своим делом. И мне это тоже известно.