Надо знать вампиров, чтобы понять, какая воля нужна, чтобы ни разу (с ума сойти – ни разу!) не выпить своего «донора» до дна. Я знаю природу вампиров и понимаю – Воронцов очень волевой парень. Очень. Не представляю, но догадываюсь, насколько ему трудно. Ведь почему вурдалаки убивают? Не от большого голода, как думают некоторые. И не от свирепого нрава, как показывают в кино. Все гораздо сложнее. Дело в том, что в результате «контакта» между кровососом и его жертвой устанавливается крепчайшая ментальная связь, поддерживать которую невероятно тяжело. Нормальный вампир, облегчая себе дальнейшее существование, поступает просто – рубит это кровное родство на корню. А вот Воронцов из тех редких упырей, которые поступают иначе. Не прерывая связи, он до упора несет всю тяжесть человеческого бытия и тем самым берет часть чужих страданий на себя. За что ему мои пять и уважуха.
Отчего он так поступает, чем мотивирован на подобное благородство, не знаю и знать не хочу. Мне, честно говоря, все равно, как устроен «черный ящик» его сознания. Я догадываюсь, что на входе, я вижу, что на выходе, и мне этого достаточно. В одном уверен: Афанасий Воронцов – реальное доказательство истинности правила «Кем бы ты ни пришел в этот мир, у тебя всегда есть возможность вести себя порядочно». Некоторые ставят это правило под сомнение, я и сам иногда, давая слабину, оправдываюсь: невиновен я, среда заела, но тут же вспоминаю великодушного упыря Воронцова и говорю себе: тпру, зверюга, выбор есть всегда, и этот выбор за тобой.
– Водки выпьешь? – постучав вилкой по графину, спросил я на правах хозяина столика. Потом, вспомнив, что вампиры – эстеты, мать их! – предпочитают портвейн, предложил: – Или «три семерки» заказать?
Но Воронцов категорически отказался и от того и от другого:
– Нет, Егор, я на секунду. Времени нет ни фига.
– Что такого стряслось ужасного? – полюбопытствовал я, отлично понимая, что он не просто так спешит. – Или секрет?
Вампир пожал плечами и, страшно фальшивя, пропел:
– Кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет. Вот и весь секрет.
– А серьезно?
– Интересуешься?
– А то.
– В Подпругино попа вчера зверски убили, храм ограбили, пытались поджечь.
– Чего творят! – поразился я. Покачал возмущенно головой и прикинул: – Какого это уже по счету батюшку?
– В этом году – четвертого, – после короткой паузы ответил Воронцов.
– Покатила волна.
– Покатила. Сам понимаешь, дела громкие, каждое на особом контроле, начальство нервничает, вот и носимся словно угорелые.
– А как убили?
– Три выстрела: сюда, сюда и сюда. – Воронцов коснулся живота, груди и лба. – Результатов экспертизы еще нет, но я пули видел – из «Макарова» шмаляли.
– Много унесли?
– То-то и бесит, что немного – с десяток копеечных икон, половина из которых так и вообще бумажные. Крест, правда, обрядный еще взяли, вот он старый. И золотой.
– Переплавят, придурки.
– Возможно… Ладно, давай о делах наших скорбных покалякаем. – Он постучал по часам. – Со временем у меня действительно вилы.
Я кивнул – давай, коль так. И тихо спросил:
– Кого-нибудь вычислил?
Вампир решительно вжикнул молнией нагрудного кармана кожанки, извлек цветную фотографию и протянул со словами:
– Имеется одна кандидатура.
Я рассмотрел снимок не без интереса.
Дама лет тридцати – тридцати пяти, брюнетка, отнюдь не худая, не то чтобы красива (черты лица грубоваты), но ухожена: дорогой макияж, замысловатая прическа, сережки с дорогими камушками. На обороте снимка корявым почерком Воронцова были написаны ФИО и адрес. Женщину звали Купреяновой А.В., а проживала она в микрорайоне Солнечный.
Положив снимок на скатерть, я вопрошающе глянул на Воронцова – мол, давай, выкладывай подробности.
И тот начал:
– Тема, Егор, такая. На днях случилось разбойное нападение на ювелирный. Слышал, наверное? Тут, на Киевской.
– Слышал, – кивнул я, – Кажется, один охранник погиб?
– Да, парнишке двадцать три было, только что из армии… Но я не об этом. Стали разбираться, оказалось, налетчики брали не все подряд, а только самое ценное. Естественно, возникло подозрение, что навел их кто-то из работников магазина, стали крутить всех подряд. Мне вот эта вот бухгалтерша досталась. – Воронцов кивнул на фото и брезгливо поморщился. – Алла Викторовна Купреянова. Отдали мне как наиболее перспективный вариант. Дело в том, что у нее сожитель срок мотает по сто шестьдесят второй часть два, вот мы и подумали: возможно, через него все срослось. Мне дали, я взял. Стал колоть. Сначала по УПК чин чина-рем, под протокол, а потом… Ну, ты в курсе, как я это делаю.
Да, это мне известно: глубокий гипноз, укус, установление полного контакта, и через секунду все, что знает «донор», знает и вампир.
Воронцов этой своей способностью не злоупотребляет, но когда «мокрое» дело грозит перейти в разряд «висяков», использует. Зачастую это его тайное умение здорово помогает расследованию, во всяком случае, в прокуратуре за ним закрепилось прозвище Щелкунчик. Что говорит само за себя.
– К нападению она оказалась непричастна, – продолжал вампир, – но когда я ее… Короче, выяснилось другое. Жуткое. Эта… эта тварь, по-другому и не скажешь, в феврале ребеночка тайком от всех родила. Родила, удушила и в мусорный бак выбросила.
Я ахнул:
– Чего это она такой грех-то на душу?!
– Сожитель ее в ноябре «откинуться» должен, а она, пока он на шконке парился… В общем, испугалась тварь.
– Официально прижать никак нельзя?
– Я отработал – не получается. Сводки поднял, выяснил, что труп никто не находил. Свидетелей нет. Никаких заявлений. Глухо, как в танке.
– Как это она беременность от всех скрыла?
– Это ей несложно было при ее фигуре. Полная она. Балахоны там, все такое. Ерунда.
– А чего аборт не сделала? Католичка?
– Сволочь она порядочная, а не католичка. Вычитала где-то, что беременность благоприятно на женский организм… – Воронцов рубанул рукой воздух. – Короче, Егор, чего там разговоры разговаривать, тварь она, и ее надо «сделать». Поверь мне – надо. Не должны такие нелюди спокойно жить и дышать одним с нами воздухом.