Также мне известно, что Краули являлся личностью весьма харизматичной. Это, впрочем, не удивительно: люди души не чают в том, кто безо всякой оглядки пренебрегает нормами общественной морали. Уж что-что, а общественную мораль Элстер Краули не жаловал. В грош, говорят, не ставил. «Стой обеими ногами на земле, – проповедовал он. – Живи обыденными страстями, гони прочь сомнения, меньше думай, больше желай, и тогда судьба дарует тебе счастье». Тьма этих низких истин весьма притягательна, оттого-то у Краули, которого современники, между прочим, называли «здравомыслящим безумцем», и по сей день так много последователей. Некоторые, судя по всему, проживают в нашем городе, и один из них – тот самый парень, который слишком буквально понял завет учителя «Делай что хочешь». Хочет убивать и убивает.
Крут паренек, прикидывал я, размахивая шпагой. Очень крут. Круче просто не бывает. Только одного не учел. Того, что его собственное «делай что хочешь» однажды может натолкнуться на чужое «делай что хочешь». И не факт, что это чужое окажется слабее.
Рассудив так, я сделал шпагой обводящий финт и, перейдя в атаку на воображаемого противника (на самом деле – на книжный шкаф), проткнул в глубоком выпаде корешок тонкого фолианта с длинным названием «Ключ от кабинета благородного рыцаря Джузеппе Франческо Бори, в котором заперто множество принадлежащих его перу любопытных записок по химии и другим наукам, а также его жизнеописанию».
Нарочно захочешь – не попадешь, хмыкнул я, ощупывая место укола. А когда прочитал название книги, вспомнил Остапа Бендера с его легендарным: «Может, тебе еще ключ от квартиры, где деньги лежат?» А следом – по очевидной ассоциации – про отложенный звонок в контору Большого, мать его, Босса.
Отложив шпагу, решительно взялся за телефон.
На этот раз в конторе Тюрина нашелся способный держать трубку в руках.
– Ну? – недружелюбно произнес какой-то гражданин.
По интонации чувствовалось, что неприветливый мой собеседник трубку поднял случайно, что чем-то крайне он озабочен и что ему сейчас не до меня.
Тем не менее я от своих намерений не отступил и представился согласно ранее придуманной «легенде»:
– Инспектор Дорохов, федеральное казначейство. Могу ли я сейчас поговорить с Иосифом Викторовичем?
Ответ был краток и груб:
– Нет.
Объяснить причину отказа господин торопыга не удосужился – сказал и бросил трубку.
Чего это у них там такое произошло? – озадачился я, вслушиваясь в короткие гудки. Может, случился бунт на корабле?
Бунт – это, безусловно, хорошо. Но вообще-то я предпочел бы, чтобы на этой пиратской шхуне произошло что-нибудь посущественнее, чем просто бунт. Например, чтобы села она на мель. А лучше – получив пробоину, затонула, а ее экипаж попал на необитаемый остров.
Придумать, какие бедствия должны свалиться на голову пиратов, попавших на пустынный брег, я не успел – голодным зверем заурчал мобильный.
– Егор, ты звонил мне? – раздался из трубки голос Ольги.
Я расплылся в улыбке:
– Привет. Я вспоминал тебя вот только. В обед.
Усмехнувшись этой моей нечаянной цитате из старой песни, Ольга призналась:
– Я тебя тоже вспоминала.
– Надеюсь, добрым словом?
– Надейся.
– Как конференция? – не зная, о чем спросить, ляпнул я первое, что пришло на ум.
– Слова, слова, слова, – пропела Ольга мученическим голосом.
Несколько секунд мы молчали. Так иногда бывает после первой встречи: не понять, то ли уже хорошо знакомы, то ли еще нет, и поэтому трудно с ходу подобрать верные слова. Наконец я спросил:
– Мы увидимся?
– Обязательно, – пообещала девушка.
– Сегодня?
– Сегодня – нет, сразу после пленарного будем заседать по секциям, затем фуршет, а после везут на экскурсию в какую-то замечательную долину, где цветут волшебные травы, из-под земли бьют целебные источники и носятся от предгорья до предгорья табуны диких мустангов. Я так поняла, что это с ночевкой.
– Жаль. А отказаться нельзя?
– Егор, ты собираешься сегодня умереть?
– Вообще-то нет.
– Я тоже не собираюсь.
– Значит, увидимся? – спросил я с надеждой.
– Конечно, Егор, – ответила Ольга. – Прости, мне пора, приглашают в зал. Я позвоню, Егор. Обязательно позвоню.
– Буду ждать.
– Все, пока-пока. Зовут.
И меня тоже звали: из приемной раздавались крики «Ау!» и «Есть кто-нибудь дома?!».
– Чего орем? – спросил я, выходя из кабинета.
– Смотрю – открыто, вошел, а тут нет никого, – промямлил долговязый юнец, косясь на шпагу в моей руке.
– Ты кто?
Он поправил форменную бейсболку и похлопал по пухлой кожаной сумке, висящей на плече.
– Курьер я. Городская служба доставки «Меркурий».
– И чего надо?
– Ничего не надо. Вы будете Тугарин Егор Владимирович?
– Буду. Еще какое-то время.
– Отлично. Я вам тут вот бандероль принес, в смысле – доставил.
– Бандероль? – не поверил я.
Парень кивнул.
– Ну да, бандероль. – Затем вытащил и поставил на стол Леры небольшой куб в блестящей упаковочной бумаге, после чего протянул ручку и бланк. – Распишитесь, пожалуйста, Егор Владимирович. Вот тут, где галочка.
Я нарисовал закорючку, подошел к столу, взял бандероль и понянчил на ладони. На вес оказалось не тяжелее коробки с видеодиском.
– А от кого это? – обернулся я к курьеру.
Но того уже и след простыл.
Волка ноги кормят, подумал я и, теряясь в догадках, стал рвать упаковку.
Внутри оказалась ярко-желтая коробка, перевязанная синей лентой. Прежде чем потянуть за легкомысленного вида бант, я поднатужился и – береженого Сила бережет – проверил коробку на наличие магических воздействий.
Ничего подозрительного не почувствовал.
Не маг бандероль собирал, решил я. Либо работа мага была тщательно заштукатурена каким-то мудреным и сильным заклятием.
Вообще-то если по уму, то коробку не стоило вскрывать. Это если по уму. Но что ум против любопытства? Любопытство – демон, с которым тяжело справиться. Даже дракону. Дракону, пожалуй, особенно тяжело. А дракону-магу – невозможно.