— Не понял? — Удивленно вскинул брови Грэм. — Ты рассчитываешь уйти от ответственности?
Затем он заграбастал и подмял меня под себя. Глаза его снова опасно потемнели. Низким, бархатистым голосом, который пробуждал во мне дрожь, он спросил:
— Ну, и чем же ты собиралась одаривать других мужчин в качестве благодарности? Может, покажешь?
— Я очень скучала, — покаянно прошептала я. — Прости, что тебе пришлось выслушивать из-за меня. И что придется еще выслушать сегодня.
— Я тоже очень скучал, родная. И ты ошибаешься, любовь моя. Ничего сегодня я выслушивать не собираюсь. У нас есть два дня, и я намерен провести их с моей любимой так, чтобы никто не смел нам мешать.
С этими словами Грэм меня поцеловал и тихо прошептал:
— Собирайся, мы улетаем. Вернешься к Учителю ты ровно через два дня, как я и обещал. И ни часом раньше!
Он легко поднялся и протянул мне руку.
— Как улетаем? Куда? Но я же совершенно не готова к путешествию. Посмотри, что на мне одето! — Как любая женщина, запаниковала я.
— По-моему, очень даже ничего, — Грэм, наклонив голову и прищурившись, разглядывал потертые, выгоревшие шорты и замызганную майку неопределенного цвета, убитые мною на тренировках. — Нет, не спорю, в голом виде ты выглядишь значительно лучше. Но так тоже вполне соблазнительно. Особенно впечатляет, что под маечкой совершенно ничего нет. А нельзя ли ее снова снять? Вид твоей груди ласкает мой взгляд, — заканчивает он, хищно улыбаясь, и рывком поднимает меня.
Грэммер прижимает меня к себе, очень сильно прижимает и целует долгим, серьезным поцелуем. Когда мое тело уже начинает мне не принадлежать и выгибается, а с губ срывается неконтролируемый стон, он с трудом отстраняется и шепчет срывающимся голосом:
— Как я люблю, когда ты стонешь! А еще лучше, когда кричишь! М-м… Музыка!.. А теперь, сокровище, кроме шуток. Или мы летим, или ты проведешь два незабываемых дня прямо здесь. Еще немного и я не смогу выпустить тебя из объятий, даже, если очень захочу.
— Мы летим! — испуганно отвечаю я. — Нас ведь ждут приключения?
— Необычайные, любимая!
Грэм окончательно отпускает меня, но на всякий случай отходит подальше. Глаза его все еще полыхают.
— Надеюсь, что нас ждет не два дня необычайных приключений на простынях? — Настороженно спрашиваю я.
— Ты имеешь что-то против приключений на простынях? — Этот увлекшийся Дракон снова делает шаг ко мне. На всякий случай я отпрыгиваю и грожу ему пальцем.
— Что Вы, Повелитель?! Я конечно не против приключений на простынях с Вами. Только, боюсь, у меня здоровья не хватит, чтобы два дня утолять Вашу неуемную страсть. — Уже хохоча, отвечаю я, понимая, что Грэму все-таки удалось взять свои инстинкты под контроль.
И тут я вспоминаю еще об одной проблеме:
— Макс! — Испуганно говорю я.
— Кто такой Макс?! — Взревел этот ревнивец. Взгляд его почернел.
— Мой Собак. — Пожав плечами, ответила я и показала на корзинку, в которой безмятежно посапывает мой трэмс, не смотря на невообразимый шум, что мы устроили.
Грэммер подходит и с интересом рассматривает мое чудо.
— Как его зовут? — Удивленно переспросил он.
— Макс, Мася, — с нежностью сообщаю я. — Так как же мы его понесем?
— Мася! — насмешливо фыркнул Грэммер. — Как, как? В корзине. Я так понимаю, что оставлять ты его не намерена? — Дождавшись моего утвердительного кивка, он сокрушенно вздохнул, — Если увидят Повелителя Драконов, несущего в пасти корзинку со щенком, то это будет позор, причем несмываемый, на всю жизнь.
А я, представив все это, согнулась пополам от хохота! Я хохотала до икоты. Грэммер становился все злее и злее, но я ничего не могла поделать. Когда он, не выдержав, схватил меня за плечи и встряхнул, то я все равно не могла остановиться.
— А-а-аист, блин! — Единственное, что я могла из себя выдавить!
— Кто такой Аист? — Подозрительно поинтересовался Грэммер, все еще злясь.
Но когда я, как смогла, объяснила и описала ему, кто такой Аист, он несколько секунд ошарашено смотрел на меня, а потом зашелся таким хохотом, что я всерьез испугалась. Мне ведь остановить его не получится, просто схватив за плечи и встряхнув.
Отсмеявшись, Грэммер с невозмутимым видом подошел и взял корзинку с Собаком.
— Когда обернусь, подашь ее мне, — строго сказал он, — Еще одно слово, Аниам, и твой щенок два дня, до твоего возвращения, будет купаться в озере. А если я в дороге услышу хотя бы один смешок, то он будет учиться летать. — Подняв бровь, проникновенно закончил он, дав понять, что шуткам пришел конец.