Он становится многословным, говоря о потенциальной угрозе его жизни, и весело признается в белой горячке, но обходит молчанием ее причину. Тот факт, что битва не закончена и абсолютное равновесие осталось за пределами его досягаемости, он предпочитает не обсуждать. Дурные дни остались в прошлом. Он может вздохнуть спокойно. И насколько он вырос в эмоциональной стабильности, Энтони и близкие ему люди хранят об этом молчание. «Он всегда был замкнутым, – говорит Дэвид Скейс. – Сложно сказать, что значит для него дружба». Сегодня, как и прежде, Хопкинс признает «только двух или трех» близких друзей. Долгое время Дженни, его прагматическое альтер эго, была ему самым близким человеком. Остается таковой и теперь, но сейчас ее потеснила Стелла Аррояве – третья жена. Другие его верные друзья – это агент «ICM»[7] Эд Лимато и Рик Нисита из «САА»[8], которые способствовали развитию его зрелой карьеры. Секреты, которые они приоткрывают, на сегодняшний день охватывают семейный коттедж на склоне мыса Поинт-Дьюм в Малибу, элегантный четырехэтажный дом в Александер Плейс (Лондон), где до сих пор живет Дженни, и различные дорогостоящие отели по всему миру, которые удовлетворяют его неугасимую страсть к перемене мест.
Сейчас Хопкинс в основном говорит о работе в целях продвижения фильмов, общается со Стеллой или Риком Ниситой, никогда при этом не предаваясь откровениям, также как в случае с Ларри Гробелем, – живо обсуждая все подряд, кроме истинного наполнения своей жизни.
Все эти многочисленные интервью – словно дымовая завеса, за которой скрывается реальный Энтони Хопкинс. Оторвавшись от темного прошлого, он стал таблоидным персонажем под названием Ганнибал-каннибал – развлечение, которого так жаждет мир. Эта забава устраивает Хопкинса, потому что она доведена до абсурда. Она подарила ему звезду на голливудской «Аллее славы» и приглашает весь мир топтать ее долгие годы. А это отвлекает наше внимание от него самого.
Дело в том, что Энтони Хопкинс до сих пор робко и скрытно пробирается по теням своего прошлого. Он мысленно возвращается к нему для размышлений, для вдохновения, но после сбегает в парк, к холмам Малибу или горам его детства в Уэльсе, или к диким просторам Невады и Монтаны. После пережитого в Вествуде, по его словам, он нашел утешение в девственной природе. «Я уходил к горам в окрестностях Лос-Анджелеса или ехал через калифорнийскую пустыню в Бейкерсфилд…» Гранд-Каньон стал для него постоянным убежищем, напоминающим ему бескрайнюю, непокорную географию его детства в Уэльсе.
В 1990 году Хопкинс написал предисловие к книге об алкоголизме[9]. Многие, кто его знают, говорят, что он максимально близко подошел к тому, чтобы обнажить свои детские раны и приоткрыть душу непревзойденного актера. Он написал:
«Хотя я был единственным ребенком и рос в обычной семье, с самых ранних дней я ощущал невыносимую тревогу, что я буду лишен чего-то, что по праву принадлежит мне. Чего именно, я не мог понять, но этот страх стал движущей силой моей жизни на протяжении последующих 30-ти лет… И когда пришел профессиональный успех, я жил в страхе, что кто-то станет успешнее меня. Все время я жил, озираясь по сторонам. Сейчас, глядя назад, все это может показаться смешным и жалким, но тогда я чувствовал себя так, словно я в аду. Его Величество чудовищный ребенок теперь безраздельно властвовал надо мной, размахивая своей погремушкой и стуча ложкой, требуя еще большего вознаграждения и, в свою очередь, больше алкоголя, чтобы затушить лихорадку… Я был как белка в колесе, которая гонится за своим хвостом».
В гонке с самим собой, со всеми сбивающими с толку тайнами его прошлого и Голливуда, Энтони Хопкинс нашел свое будущее, но чуть не потерял свою жизнь. Эта книга расскажет о его борьбе.
Часть первая
Ухватиться за крылышко феи
Некоторое время эти ночные грезы служили ему отдушиной; они исподволь внушали веру в нереальность реального, убеждали в том, что мир прочно и надежно покоится на крылышках феи.
Глава 1
Топорик из корнуоллского габбро
В настоящее время здесь есть два трактира, а именно «The Miners Arms» и «The Somersetshire House». Мы с сожалением констатируем, что последняя из гостиниц продает алкогольные напитки в воскресенье вплоть до последнего часа, разрешенного законом. Нет ничего удивительного в том, чтобы увидеть рабочих, выходящих оттуда, с бочонками пива на плечах, даже когда вы идете в церковь поклониться Господу. Если бы владелец бара испытывал хоть какое-либо уважение к заповедям Божьим или к желанию людей спасти души, то он прикусил бы себе язык. Потому что из-за своей вопиющей дерзости, превращая день, посвященный Богу, в день торговли, он умаляет свои шансы на том свете…