На Пашином лице проступил звериный оскал, чувствуя слабость соперника, он мощным ударом выбил клинок из его рук и хорошенько приложился прямым ударом ноги к его груди, впечатав того в дерево, мирно растущее сзади.
Было видно, как светловолосый беспомощно пытался вдохнуть воздух, словно рыба, шевеля губами.
Павел победоносно подвел кончик лезвия к подбородку поверженного противника.
– И зачем ты меня пытался убить?
Отдышавшись, лучник, не дергаясь, поднял подбородок и гордо взглянул на Пашу, словно бесстрашный рыцарь в глаза смерти. Так гордо, что последующих за взглядом слов Паша никак не ожидал:
– А зачем ты деревце поджег, колдун?! – чуть ли не багровея от ярости, вскричал белокурый, – Вам лишь бы развлечь себя огнем, мерзкие люди!
– Чего? – протянул Паша, пытаясь осознать услышанное.
«И как мне тебе пояснить, зачем я это сделал?»: подумал Паша, а вслух сказал:
– Ну, прости, я не знал, что тебя это так тронет, – Паша поправил шлем, не отводя меча, – И… В общем я проверял свои, эмм, способности. Не ради забавы я поджигал дерево, к тому же я его потушил.
– Все вы люди такие! Ноги бы себе поджег, а потом бы тушил, для проверки!
– Да чего ты разревелся, деревце сожгли, беда какая, – Паша стал возмущаться сам, хотя бы по праву сильнейшего, – И заладил ты, люди-люди, а ты кто?
– Я сын Соноры Стремительной Рыси и Яна Героя Ночи, Мигэль Незаконнорожденный! – лучник чуть замялся, – Человек я лишь наполовину, а наполовину эльф.
«Хм, Сонора это же королева эльфов, а Ян это… Ян. Паренек выглядит лет на двадцать, хотя черт их знает, этих эльфов. Значит, я все-таки промазал»: пронеслось в Пашиной голове. Он тут же убрал меч и присел на корточки, возбужденно глядя эльфу в лицо:
– И где сейчас Ян, твой отец?
– Должно быть, он умер, я его никогда не видел, – казалось, что эльф готов расплакаться.
Паша не стал перебивать его, когда тот принялся рассказывать историю своей жизни. Мигэль родился ровно через три с половиной месяца после визита в их деревню Еремея и компании. Сонора так и не признала никого своим мужем, таким образом, ее сын был признан незаконнорожденным, лишенным прав наследовать трон, стать друидом и прочих привилегий, какими ему положено было бы обладать. Рождение от семени человека было как чудом, так и проклятием, Сирэль Могучий Олень в конечном итоге узурпировал власть, обвинив королеву в недостойном правительницы поведении, в осквернении идеалов эльфов и тому подобном. И лесной народец пошел за новым лидером, наверно, больше из скуки, так как на самом-то деле королева имела право возлечь с кем угодно, правда, после ей нужно было бы найти мужа. Наверно, это и стало единственной весомой причиной, чтобы Мигэля в возрасте пятнадцати лет приговорили к смерти, а королеву отправили в изгнание. Все мужчины согласились с таким решением, так как Мигэль унаследовал от отца все то, что так нравилось местным женщинам, что делало остальных попросту неконкурентоспособными в сравнение с бастардом. Да и говорил он «по-человечески», свободно выговаривая и глухие, и свистящие звуки, что делало его чужим. И если к гостям эльфы относились хорошо и были готовы терпеть посягательства на своих женщин, то терпеть подобного уже от «своего» были не готовы.
Мать, свергнутая королева эльфов, чтобы спасти своего сына, и по сути, одно из величайших чудес природы, погрузила его в сон сильным заклятием, которое сохраняло молодость, «обращая век в год». И спрятала его тело в древе жизни, которое, собственно, не отрекалось от нее, в отличие от соплеменников, а потому предоставило защиту и ее сыну. Но, видимо, в последствие из древа Мигэля все-таки вынули, так как очнулся он недавно, и совсем не в лоне священного древа.
– Вот, месяц уже по лесам брожу, к людям не выхожу. Они говорят на непонятном языке, да и боюсь я их.
– А оружие ты где взял? – Паша задал вопрос лишь затем, чтобы иметь время на обработку уже полученной информации.
– Ну, так в похоронное бревно мамочка уложила все для меня.
– В бревно?
– Да, сразу она меня уложила в бревно, а уж потом в Древо Жизни. Всех эльфов хоронят в бревне.
– Ясно, – Паша едва сдержал улыбку.
Мигэль производил двоякое впечатление, на вид он был не намного моложе Павла, но видел странник во времени перед собой простодушного ребенка, испуганного и потерянного.