По дороге в церковь пели, плясали, а скоморохи, несмотря на гнев священнослужителя, потешали процессию. Новобрачной полагалось много плакать, для чего подруги пели жалобные песни.
Молодые во время пира не прикасались к еде, а знаком идти в опочивальню служил лебедь, которого подавали гостям, а молодым — жареную курицу. Молодых провожали в их светлицу с церемониями, а сами возвращались к столу. Сваха помогала молодым раздеться. В знак подчинения жена должна была снять мужу сапоги. Через час одна из подружек шла спрашивать через дверь, здоровы ли они.
Если муж отвечал, что он здоров, это значило, что все хорошо, и гости шли кормить молодых. На другой день посещали бани, а после этого молодая вручала своей свекрови доказательство невинности — брачную рубашку, которая потом свято хранилась. И если молодая оказывалась «порченой», несмываемый позор ложился на родню невесты.
Невеста должна была хранить молчание во время всех свадебных торжеств, что служило признаком хорошего воспитания.
Неудачные браки порождали преступления. Жену, виновную в отравлении мужа, закапывали в землю, оставляя голову наружу, чтобы продлить ее муки. Тех, кому удавалось избежать такого наказания, насильно постригали в монахини, заковывали в цепи и помещали в изолированные кельи. Хозяевам уважаемых домов не запрещалось иметь любовниц, и он часто брал их в услужение, иногда силой. Женщины часто пользовались посредницами, которых можно было встретить везде, где оказывались простолюдинки, т. е. у рек, прудов, где стирали белье, а также на рынках, у колодцев и т. д. Посредницы проникали и в уважаемые дома, усыпив бдительность хозяина.
Семейный закон давал отцу безграничную власть, отца нужно было почитать как Бога, но этот закон держался только на страхе. Часто жизнь в семье уподоблялась настоящему аду. К смерти же относились с почтительной покорностью. К ней готовились задолго, обдумывали завещание, прощали долги, раздавали милостыню.
Нравы
Церковь запрещала разного рода увеселения и удовольствия, чтобы закрыть дорогу дьяволу. Однако словно в насмешку над церковными запретами в России существовали общие бани. С одной стороны, мужчины и женщины мылись в разных отделениях, но при выходе из парной они, голые, разгоряченные паром и вениками, встречались у выхода, вступали без стеснения в разговоры, вместе окунались в реку или в снег. Характер шуток был довольно откровенным.
В народе испорченность нравов иногда доходила до крайности. Отсутствие стыда и воздержанности поражало иностранцев. Женщины выходили голыми из бань и задевали на улицах прохожих. В более позднее время Олеарий описывает сцену, которую наблюдал в Нижнем Новгороде. Пьяная баба вывалилась из кабака в непристойном виде. Какой-то крестьянин похотливо бросился на голую бабу. Толпа мужчин, женщин и детей со смехом смотрели на эту сцену.
Тем не менее мужья гордились скромностью и невинностью своих жен. А.В. Терещенко считает, что примеры неверности не могут быть доказательством безнравственности и что сомнительную молву первым разнес барон Герберштейн. Хотя во многом можно с ним и согласиться.
Глава 9. Двор Ивана IV Грозного (1533-1584)
Личность Ивана. ❖ Опричнина. ❖ Царская невеста. ❖ Смерть Анастасии. ❖ Жены Ивана. ❖ Жестокость и кротость в начале правления. ❖ Казни. ❖ Пример изощренной казни. ❖ Истоки жестокости. ❖ Убийство сына. ❖ Монастырь во дворце. ❖ Роскошь царского двора. ❖ Шуты Ивана Грозного. ❖ Общественная жизнь. ❖ Смерть Ивана IV.
Личность Ивана
Как пишут летописи, внешность Ивана всех изумляла. Он был велик ростом и строен, имел широкие плечи, крепкие мышцы, развитую грудь, прекрасные волосы, римский нос, небольшие серые проницательные глаза. В молодости лицо его было приятным, но с возрастом он очень изменился; черты лица исказились и приобрели свирепое выражение, на голове и бороде не осталось почти ни одного волоса, что могло быть следствием кипевшей в его душе ярости. К. Валишевский же прибавляет к облику Ивана Грозного еще большие усы и говорит о том, что рыжеватая борода его к концу его царствования поседела, а голову он брил.