Работа оказалась и впрямь нетрудной и действительно хлопотливой. Но если работать расторопно и не ленясь, свободного времени тоже оставалось немало. Я с интересом приглядывался и к порядку в магазине и к коллективу. А коллектив вызывал неподдельный интерес: не считая грузчиков, которые были как все грузчики, разве что одетые чисто и пили только в конце смены, остальной контингент был подобран тщательно и даже хотелось сказать – с любовью. В зале постоянно находилось восемь-десять девушек, одетых в кокетливые фартучки поверх темно-синих платьев, заканчивающихся значительно выше колен, позволявших посетителям любоваться стройными ножками обслуживающего персонала. Пять девушек постоянно сидели за кассами, две были продавщицами в отделе кулинарии и у маленького кофейного автомата, а три свободно перемещались по залу, помогая посетителям выбрать товар и ненавязчиво рекламируя богатый ассортимент магазина. С одной из них – именно она встретила меня, когда я пришёл наниматься – я познакомился первой, и уже через десять минут мы с Иркой, так она отрекомендовалась, были «на ты и за руку». Ирка была общительна и словоохотлива, поэтому максимум через три дня я знал всё обо всех.
– Зойка, – это вон та, чёрненькая, сейчас базарит с той бабой – девка хорошая, толковая и работает хорошо. Начальство её ценит. Её – тут надо заметить, что для обозначения интимных отношений Ирка решительно не признавала глагол «трахаться», а пользовалась тем, который и мы употребляли в армии – так вот, её е… Пётр Евгеньич, менеджер зала со шмотками. Гад ещё тот, понятное дело, женат, но к Зойке явно неровно дышит, задаривает подарками, короче, терпеть можно. Машка – вон та, в кулинарии, тоже девка нечего. Её е… Сашка – грузчик. Дура, не могла найти кого-нибудь поприличнее.
– А вон та? – спросил я про несомненно первую в отделе красавицу, которая как раз сейчас разговаривала с менеджером зала Владимиром Игоревичем.
– А! – сказала Ирка, – разглядел. Это Настя. На неё все сразу западают. Только ты губу не раскатывай, никому ещё не обломилось.
– Её, значит, никто не е…? – употребил я любимый Иркин термин.
– Да у неё что-то не в порядке по женской части. Ей нельзя. Подробностей не знаю. Сам понимаешь, в такие дела лезть…
Через какое-то время я перезнакомился со всеми и с Настей тоже. Она действительно была необыкновенно красива. Безупречная фигура с развитыми бёдрами и высокой грудью. Длинные стройные ноги и прелестное лицо с чуть раскосыми карими глазами, обрамлённое крупными кудрями того темно-красного, почти коричневого цвета, который мне нравился больше других. Я легко болтал со всеми, но когда Настя бывала в зале, не мог отвести от неё взгляда. Она это, конечно, заметила. Как и все. Поэтому я иногда ловил на себе сочувственные взгляды девушек, а бойкая на язык Ирка прямо сказала: – Ну что ты на неё пялишься, только время теряешь. Ты посмотри, какой цветник вокруг. Выбирай любую. Да хоть бы меня…
– Спасибо, Ирка, – сказал я, – ты, конечно, первый сорт, но у меня уже есть…
– Подумать только, – сказала Ирка, – есть ещё, оказывается верные мужчины, если, конечно, не врут… Ладно, снимаю свою кандидатуру.
С Настей я тоже время от времени разговаривал, стараясь, чтоб в моих глазах она не разглядела сочувствия, которое я испытывал почти всегда, когда с ней встречался. Через пару месяцев общения я набрался храбрости и как-то раз сказал: – Ты знаешь, у меня товарищ, мы вместе учились, так у него отец врач, ну по этим, женским болезням, все говорят – светило, на приём не попасть… Я могу с ним, ну, то есть, с Толей, поговорить, он попросит отца…
– А, вот ты о чём, – рассмеялась Настя, – ну, спасибо. Нет, честно, спасибо. Только дело в том, что у меня со здоровьем всё в порядке. Я когда пришла, ко мне сразу стал клеиться наш Владимир Игоревич. А я таких, как он, не люблю. Лощёный и… фальшивый, что ли… И спать с ним не хотела и работу терять. Такие работы сейчас на дороге не валяются. Я ноги пооббивала, пока эту нашла. Ну я и выдумала и слушок пустила. А слушок у нас пустить просто. Если понадобится – шепнёшь пару слов Ирке, и через день все всё будут знать. Только обязательно надо сказать, что это по секрету. А секреты у неё держатся самое большое десять минут.
Наверное, после этого разговора мои взгляды на Настю сделались красноречивее, хотя я и старался это скрывать. Но однажды, когда я был свободен, а у неё был перерыв, она взяла меня за руку и отвела в маленькую подсобку, почти полностью заполненную какими-то мешками.
– Андрей, – сказала она, – мне кажется, что я тебе нравлюсь. Ты тоже мне нравишься. Если я не хотела с этим… – она кивнула в сторону зала, – это не значит, что я сделана из дерева. Просто я не хочу, с кем придётся… И я подумала, что хватит томить и тебя и себя. Здесь в мешках иногда мука, иногда сахар. Девочки называют её сахарная комната. Думаю, ты понимаешь, почему. – Откуда-то из угла она достала свёрнутую белую простынку. – Не беспокойся, она чистая.